Анна (Светлана Иванова) появляется ранним утром на берегу какой-то воды в мокром красном платье, с разбитой головой и в состоянии шока. Отправляется она сразу в полицию, где заявляет, что её изнасиловали. Равнодушные правоохранители раздражены, что им под конец тихой смены придётся возиться с её заявлением. Побывав в безразличной полиции, Анна направляется в больницу к равнодушному гинекологу, затем к равнодушной следовательнице (Мария Миронова) и уже почти готова сделать то, чего все от неё хотят (замять дело), как встречает первого неравнодушного. Следователю Нестеренко (Андрей Козлов) скоро на пенсию, и он решает под занавес помочь девушке. Обвиняет Анна ни много ни мало первых лиц города – сынка местного богатея, заместителя мэра и ещё одного мажора.
С момента выхода скандального сериала “Школа”, который по опросам посмотрела треть россиян, однажды упомянул президент Путин и против которого протестовали целыми социальным группами – то депутаты, то учителя, выхода новых проектов Валерии Гай Германики обычно ждут с трепетом. Мол, кто нас ещё шокирует и расскажет о чём-нибудь неприглядном про нашу с вами современность? Этим сладким трепетом ужаса режиссёр долго “держала” зрителя. Но первые два эпизода её нового сериала говорят о том, что время Германики прошло. Она больше не шокирует.
“Обоюдное согласие” сделано из шаблонов, стереотипов и откровенного растягивания экранного времени. Хотя сериал позиционируют как феминистскую историю “женской борьбы за справедливость”, за справедливость борется не жертва-женщина, а мужчина: “добрый” следователь – персонаж архаичный, как советский Анискин, каким-то чудом перенесённый в наши реалии из пыльного прошлого, не говоря уже о том, что в настоящем феминистском фильме, например в позднеперестроечном “Палаче” с Ириной Метлицкой, женщина всегда вершит правосудие сама. Германика то ли не понимает законов феминистского кино, то ли понимает, но не желает им следовать. Тогда декларации о “женской борьбе” следует считать желанием хайпануть на модной теме. За два 45-минутных эпизода сюжет едва сдвигается с места, зато нас периодически мотают во флэшбеки, где мы узнаём сексуальные секреты из прошлого героини. Хочется узнать, зачем они нужны? Неужели режиссёр считает, что сексуальное прошлое как-то оправдывает групповое изнасилование героини?
Равнодушие общества, неоднозначное отношение к жертвам насилия (пресловутое “сама виновата”) давно не кажется актуальным подходом к проблеме. Этого подхода в любой соцсети хоть ложкой ешь, в нём нет авторского высказывания, нет ничего нового. С тем же успехом можно сказать, что небо синее. Да, мы знаем, спасибо. Малевание оскорблений (в школьном туалете работающую учительницей Анну называют "шлюхой") сильнее шокировало 33 года назад, когда вышла “Интердевочка” и на дверях квартиры матери писали: “Тут живёт мать проститутки”. Перестроечные фильмы оказываются резче и актуальнее проекта некогда радикальной Германики.