Павел I встретился с призраком своей матери Екатерины II в Театре имени Вахтангова

В новой постановке режиссёра Натальи Ковалёвой русский император Павел I примет свою смерть как христианский мученик
Павел I встретился с призраком своей матери Екатерины II в Театре имени Вахтангова
пресс-служба Театра имени Вахтангова
Павел I обнаруживает у сына Александра трагедию Вольтера "Брут": "Царя убили, и слава Богу" – кто это подчеркнул?"

Христос и Антихрист Мережковского

В лаконичных чёрных – только колонны и подиум – декорациях разворачивается драма подготовки заговора с целью свержения с престола Павла I (Александр Олешко). Император периодически  ведёт психоаналитические диалоги с призраком своей великой матери Екатерины II (Ирина Дымченко), раскрывающей ему тайны прошлого и намекающей на будущее, муштрует на плацу своих подданных, включая сыновей Александра (Юрий Поляк) и Константина (Виталий Иванов), философствует и мечется из стороны в сторону в покоях Михайловского замка вместе с семьёй и придворными. Финал известен любому школьнику: заговорщики во главе с графом Паленом (Игорь Карташёв) в попытке заставить Павла подписать отречение от престола жестоко его убивают: "Лицо царя напоминает блин, который подгорел на сковородке". 

В пьесе нет повода для улыбки, приготовьтесь ужасаться и сострадать. В основе постановки – драма Дмитрия Мережковского с одноимённым названием и фрагменты пьесы Рубена Симонова "Смерть Павла I". Пьеса Мережковского – одно из художественных выражений его эсхатологических настроений, понимания своего времени как последней схватки Христа с Антихристом, и, по мысли автора, развернувшиеся на сцене человеческие отношения в миниатюре отражают эту вселенскую битву.

Павел I и Екатерина II. "У меня украли власть, которую я наследовал, а воровка – собственная мать".
пресс-служба Театра имени Вахтангова
Павел I и Екатерина II. "У меня украли власть, которую я наследовал, а воровка – собственная мать".

Античный рок и христианское мученичество

Декадентскую по форме драму Дмитрия Мережковского режиссёр Наталья Ковалёва сумела превратить в античную трагедию, где воля человека полностью подчинена року. Александра, отчаянно кричащего "я не хочу!" на призыв Палена свергнуть отца, диалог за диалогом засасывает в воронку будущего преступления. И топор невидимого палача опускается на него раньше, чем на Павла, когда бешеное сопротивление вдруг резко меняется в нём на мёртвое спокойствие. "Ничего нет и Бога нет! Всё равно!" – безумие, в котором обвиняют отца, накрывает и произносящего эти слова сына. 

Рок перемалывает и волю семерых заговорщиков, которые, как по семи нотам, ритмично разыгрывают идеологический разброд в своих рядах. "Чёрт бы побрал этот заговор! Мне что-то, ребятушки, боязно, нас что-то чёрт попутал! Разойдёмся, а то арестуют!" – бормочут они по очереди, готовые разбрестись подальше в стороны от этой сомнительной истории. Но незримый и ужасный рок ставит полупьяно расползающимся в разные стороны юношам в треуголках невидимые барьеры, собрав их в единое, наносящее смертельный удар целое: "Искусством убивать своих царей мы превосходим многие державы".

Павел I, как мифическая пифия, с самого начала знает, что с ним будет, и оплакивает себя уже в первом акте, во встрече с призраком своей матери. Это знание о собственной скорой гибели превращает Павла в христианского мученика, причём не без юродства: то он покажет язык обалдевшим придворным, то трясётся от жалости к собственному детству, завернувшись в одеяло. И ярость, в которую он периодически впадает, – всего лишь бесполезное сопротивление тому, о чём он знает заранее: "Смерть близка, она ползёт во мгле, сегодня лишний день я прожил на земле". 

Павел I и Александр – драма отца и сына: "Не разберёшь, где я, где он – мальчик мой милый, Александр!"
пресс-служба Театра имени Вахтангова
Павел I и Александр – драма отца и сына: "Не разберёшь, где я, где он – мальчик мой милый, Александр!"

Призрак матери

Александр Олешко, с лица которого, кажется, всю жизнь не сходит улыбка, совершенно неузнаваем в роли Павла I. Припудренный и поседевший, он извлекает из себя такую палитру гнева и печали, что до последнего не веришь, что на сцене именно он. Ещё несколько минут назад этот полуслезливо упрекающий мать человек вдруг переходит к монаршему гневу и сеет панику среди окружающих тем, что читает их мысли. Замечателен и образ Екатерины II, явно навеянный тенью отца Гамлета, которого не было в пьесе Мережковского и который удивительно сочетает античные мотивы и политический контекст. Не скрывающая сыноубийственных поползновений Екатерина-Медея изрекает понятные каждому знакомому с русской историей аксиомы: "Политика не больница: кто слаб, того пятками вперёд вытаскивают". 

Подслушано у зрителей:

"Хорошая была актёрская школа – танцуют они прекрасно".

"А на Малой сцене есть ещё что-то приличное?"

"Я тебе честно скажу: я в восторге, я в полном восторге".

"Конечно, режиссёр Ковалёва сама себе задрала такую планку, что  на фоне её предыдущих постановок это не так сильно смотрится. Но если об этом не знать, то спектакль очень хорош".