В Музее архитектуры могила из сена "приглашает" подумать о вечном

В просторном флигеле "Руина" Музея архитектуры не протолкнуться: 150 студентов из 16 городов России съехались на выставку "Ре-Формация социального". Брать лестницу на второй этаж приходится почти штурмом: здесь разместились студенческие проекты социальных пространств – детских домов, школ, домов престарелых и не только. В глаза сразу бросается небольшой плоский стог сена, в изголовье которого топорщатся симпатичные сухоцветы. 

– Это могила, – поясняет мне участница воркшопа "Тихие соседи", студентка архитектурного факультета Государственного университета по землеустройству Мария Нападовская. – Такой тип захоронения мы предлагаем для нашей концепции кладбища-луга. Вы можете на своём опыте почувствовать его преимущества!

На кладбище-лугу, как и на кладбище обычном, тоже будут дорожки между могилами, но вместо надгробных плит – деревья. Почувствовать преимущества могилы будущего у меня не получилось: сверху на ней уже дремал кто-то в наушниках. 

– Можно прилечь, послушать медитативную музыку, подумать о вечном, – поясняет Мария поведение забредшего на кладбище прохожего. – Также мы предлагаем "зелёный" вид захоронения: тело человека помещают не в стандартный гроб с искусственными цветами, а в саван из плетёных листьев и веток. 

Это не все виды кладбищ, ещё студенты придумали мемориальный парк с городским колумбарием, который напоминает подземный небоскрёб с местами отдыха для пока ещё живых посетителей. Подумать о будущем кладбищ студентам предложил Институт Генплана вместе со студией Артемия Лебедева – последний давно раздражает общественность разговорами о том, как упразднить привычные захоронения. 

Живо вообразив лес над симпатичными стогами сена, которые довольно быстро скроются с глаз на дикорастущем лугу, задаюсь вопросом: так памяти-то, получается, никакой не останется?

– Память остаётся в виде дерева, – строго поправляет меня Мария. И тут же обнадёживает: 

– Можно ещё прикрепить на него табличку или QR-код, который поможет на лугу сориентироваться.

По замыслу студентов, мемориальные парки с кладбищами должны стать одними из популярнейших мест для городских прогулок. 

– Когда мы изучали тему, то познакомились с парой, которая купила квартиру специально возле кладбища и каждое утро с чашечкой кофе его посещала! – с восторгом делится Мария, но, почувствовав, что мне пока рано всматриваться в бездну, я метнулась к другому стенду, где на столах были расставлены детали какой-то конструкции. 

– Как сделать так, чтобы школой могли пользоваться не только учителя и ученики? – ошарашила меня стоящая возле них студентка МАРХИ Анастасия Селезнёва с красивыми фиолетовыми волосами.

– Зачем? – искренне поразилась я, едва не выронив от удивления  пальто, для которого в этой давке не нашлось места в гардеробе. 

– Чтобы стать центрами притяжения для местного сообщества! – не растерялась Анастасия. – Наш проект посвящён гибридному использованию пространства школы. А вот на этом столе посетители выставки могут пофантазировать и самостоятельно собрать гибридную школу, добавив к классам и актовому залу ферму, коворкинг, фудкорт и бомбоубежище! 

Действительно, на столе были разложены, будто нарезанные из разноцветных валенок, детали с соответствующими надписями. Руки так и потянулись к бомбоубежищу, которое сразу бросалось в глаза своим мечтательным синим цветом. Студенты явно пристально следили за напряжённой международной обстановкой. 

– У школьного спортзала вход часто бывает отдельно, так что, когда школа закрыта, его можно использовать для городских собраний или проводить вечерние кружки для родителей, – бодро рассказывала Анастасия. Представить своих родителей на вечерних кружках в школе я не могла. Но, с другой стороны, я родилась в прошлом веке – времени во всех смыслах отсталом. 

Возле стенда, на который посетители клеили какие-то зелёные кружочки, стояли двое загрустивших от сложности окружающего мира юношей. Они задумались о домах для детей-сирот и пришли к выводу, что их лучше... вообще отменить. Привычное здание,  с одной стороны, не избавляет от чувства сиротства, а с другой – препятствует развитию чувства ответственности. 

– У детей-сирот есть всё: им всё дарят и привозят, – поясняет студент Высшей школы экономики Григорий Сметкин. – А если они будут жить в обычных домах, то будут сами ходить в магазины, начнут думать, что такое деньги и решать бытовые вопросы. 

Дома для детей-сирот должны быть небольшими, не более чем на 30 человек. Но у сотрудников уже существующих детских домов новаторские идеи студентов понимания пока не нашли. 

– Они практики, и наши идеи кажутся им нецелесообразными, – вздыхают студенты. – Но мы не сомневаемся: детский дом должен быть просто домом.

Читайте также: Первая мировая война, её суть, итоги и значение: в войне были заинтересованы все её участники