Расплата за грехи
13 января 1622 года в семье парижского королевского обойщика Жана-Батиста Поклена родился младенец — будущий великий комедиограф Мольер. И вот уже много лет спустя этот, уже взрослый, человек на подмостках столичного театра переживает грандиозный успех. Пришедший на спектакль король Людовик XIV (Максим Николаев) осыпает его милостями и теперь Мольеру (Константин Хабенский) вроде бы больше не нужно учить актёров труппы не кланяться на поклонах, а "пресмыкаться, как червь". Но творческий успех Мольера разрушают его же страсти: он решил расстаться с ведущей актрисой своего театра Мадленой Бежар (Александра Ребёнок) ради её младшей сестры Арманды (Ольга Петрова), которая уже носит под сердцем его ребёнка. Мадлена оказалась так потрясена этой новостью, что оставила труппу. Но причина её потрясения вовсе не измена Мольера, а то обстоятельство, что Арманда не её сестра, а дочь. Эту тайну она много лет скрывала от окружающих, и теперь, постепенно становясь всеобщим достоянием, она уничтожает Мольера. Сначала о кровосмесительной связи узнаёт приёмный сын Мольера (Сергей Волков), затем — архиепископ Шаррон (Иван Волков), а потом и сам король, решивший сменить милость к Мольеру на справедливый гнев. Сначала смело разрешив постановку антиклерикального "Тартюфа", король затем запрещает пьесу, и постепенно творческие неудачи сводят драматурга в могилу.
Смех над собой
Поднявшийся занавес являет перед зрителем фантасмагоричную сцену появления на свет будущего драматурга, где ожидающие рождения на земле младенцы заполняют полки небесной библиотеки, а один из них, с огромной золотой головой, раскачивается на гигантских качелях. "Ты — Мольер: забудь весь этот бред — проще, выше, легче, веселее", — говорит нашедшая псевдоним будущему драматургу Мадлена Бежар. В этой сцене узнаются намёки на первые страницы прозаической "Жизни господина де Мольера" Булгакова, фрагменты которой тоже частично легли в основу вернувшейся на сцену МХТ спустя 52 года "Кабалы святош". Текст спектакля представляет из себя микс из реплик самой пьесы, "Жизни господина де Мольера" и ставших фирменной приметой МХТ Хабенского театральных приколов и ироничных отсылок к современности, которые и дают спектаклю всё то, что советует золотому младенцу его муза: лёгкость и весёлость.
Богатая и по вложенным смыслам, и по исполнению сценография Николая Симонова оформляет новое прочтение "Кабалы" в золотую раму под стать той, в которой разгуливает по сцене король Франции. Кроме золотых и не очень младенцев, здесь будет и немного средневекового живописного ада с пыточным колесом и выползшим из преисподней когтистым сатанинским отродьем, и самая настоящая ожившая картина — портрет Людовика XIV в подбитой горностаем бархатной синей мантии кисти Гиацинта Риго. В роли короля-солнце — Николай Цискаридзе, который когда-то дал себе клятву не выходить на драматическую сцену и поэтому взявший для своего неожиданного для него самого театрального дебюта псевдоним несуществующего неофита Максима Николаева. Цискаридзе, по сути, не нужно ничего играть: в нём довольно царственности, оправданного трудом самоуважения и самоиронии, которые создают из второстепенного персонажа героя, появление которого на сцене превращается в самостоятельный бенефис. Позвать звезду балета на роль того, кто балет основал — решение ещё и очень рациональное, поскольку такой артист обеспечивает драматическому спектаклю эффектную хореографическую часть (сложно забыть танец короля в золотом солнцеподобном кокошнике).
Дежурное противопоставление творца и власти, которое традиционно рассматривают в контексте "Кабалы святош", с одной стороны усилено в этой постановке тем, что аура знаменитого артиста из другого, балетного мира, действительно, создаёт его ощущение как персонажа из иной реальности. С другой стороны, это противопоставление оказывается почти полностью сведено к нулю: слишком фатально ошибается главный герой, перекладывая вину за всё случившееся с ним с собственной несовершенной персоны на обстоятельства и ту же власть – внутренне справедливую и внешне эффектную.
Роль Мольера в МХТ в последних постановках полувековой давности традиционно исполняли худруки театра: сначала Олег Ефремов, а потом Олег Табаков. Сегодня эта эстафета перешла Константину Хабенскому. Его Мольер — современный, нервный и быстрый, который в постановке в большей степени наказан, чем прославлен: Хабенский показывает трагедию своего героя практически на разрыв парика. "Человек без принципов пишет нам о совести", — смеяться над святошами не может тот, кто слишком убеждён в своей правоте. Получилась не просто история о драматической стороне любой комедии, которая часто рождается из слёз, но и о двойственной и опасной природе самого смеха: тот, кто жестоко осмеивает других, в конце концов, занимает место тех, кого клеймит.
Зашли не в ту дверь
Экзистенциальная драма художника насквозь прошита удовольствием, которое, если можно так выразиться, труппа МХТ испытывает от собственного существования в этом времени и в этом месте. Отсюда постоянные, как выглядывания из занавеса, выныривания из текста и времени пьесы в этот зал и в это время. "Покажите нам, народный артист, как надо входить в образ", — обращаются уже не к Мольеру, а к Хабенскому собравшиеся на сцене артисты его труппы. "Любите не себя в искусстве, а искусство в себе", — сказал Станиславский и написал книгу "Моя жизнь в искусстве", — труппа не даёт забыть нам об условности всего происходящего перед нами.
Финальная сцена с извинениями всех за всё окончательно отнимает у нас иллюзию театра, возвращая в реальность, которая колоритнее любого театрального вымысла. Пока Анна Австрийская (Павел Ващилин) толсто намекает на популярную в последнее время общественную практику, раскаиваясь за "всё, что произошло в этот вечер" и призывает "не повторять подобных ошибок и думать своей головой, если она есть", Константин Юрьевич де Мольер, как он представился, в извинениях частично переходит на язык объяснительных записок ("в погоне за амбициями и успехом стёрлась грань допустимого") и точно так же ни на что не намекает: "Говорят, Франция умеет прощать".
В ответ на это король-солнце прощает всех под звуки Марсельезы.