"Я человек славянской формации": белорусская актриса Тереза Диуро рассказала про съёмки в Африке

Шпионский драматический сериал "Лихорадка" рассказывает про российскую бригаду врачей-вирусологов, которые прилетают в одну из развивающихся стран Африки, чтобы противостоять опасной эпидемии, вспыхнувшей там. Но противостоять надо не только вирусу. Съёмки картины проходили в Москве, в Туле, в Крыму и в Кении. Тереза Диуро сыграла африканского доктора, примкнувшего к вирусологам из России, среди которых есть её бывший учитель и наставник.

Что было самым сложным для вас на этих съёмках?

– Это довольно объёмная роль, а у меня ещё часть текста была на суахили. Просто заучивать слова было невозможно, не запоминалось. Поэтому наша консультант-переводчица делала мне специальную грамматически-лексическую таблицу, благодаря которой я более-менее понимала значение того, что говорю.

Съёмки в Кении проходили не в самых комфортных условиях, конечно. Для местных это была зима, они ходили в шапках и куртках, мы же “зимнюю” 30-градусную температуру ощущали как летнюю жару. К тому же индекс ультрафиолетового излучения был невероятно высок, и, хотя солнце было за облаками, сгорели практически все. Конечно, самый сложный момент был работать в такую жару в защитных костюмах, поражаюсь, как врачи, которые работали на эпидемиях в таких странах, могли в них что-либо делать. Мозг закипает в первые же секунды. В общем, работали с включённым режимом “выживание”.
 

С медицинской точки зрения пришлось ещё что-то осваивать?

– Мне повезло, ведь в отличии от героини Любы Константиновой,  в моем тексте не было большого количества медицинских терминов, которые пришлось бы заучивать. Но я всё равно слушала книги по вирусологии, истории врачей, работавших во время эпидемий, важно было разбираться в теме. На съёмках мне пришлось делать уколы, но я этому научилась ещё на комедии "Оливье", где играла медсестру. 
 

Помимо съёмок, что успели сделать в Кении, где побывать?

– У меня было всего два свободных дня, в один из них я высыпалась, а потом доехала до торгового центра, чтобы купить сувениры и подарки. Купила африканские маски, которые все раздарила, ещё местную косметику, она там удивительная какая-то. А в другой день мы организованной группой поехали на сафари, это было здорово. 
 

Что из еды попробовали?

– Нас на площадке кормили местной едой. Причём там на протяжении всей смены постоянно что-то готовили. И местные жители, которые были задействованы в съёмках или производстве, постоянно ели, не отходили от этого "шведского стола". Меню было обширное, я пробовала всё, мне зашло, но не все из нашей съёмочной группы прониклись местной едой. (Смеётся).
 

Это было что-то экзотическое?

– Не что-то сверхъестественное, не большая экзотика, чем попробовать местную кухню, например, в Узбекистане или Дагестане. Есть какие-то особенности, конечно. Например, блюда в Кении довольно острые. Они часто едят козлятину, что для нас непривычно. Когда мы снимали в деревне племени масаи, они при нас зарубили козла и тут же приготовили. 

Вам было легко затеряться среди местных жителей? Чувствовали ли вы себя в своей тарелке там?

– Я тот случай, когда ни там, ни там не своя. У меня кожа светлее, и кенийцы не воспринимали меня как местную. А у меня еще и волосы выпрямлены, для них это первый показатель – точно не наша. Но кенийцы и масаи очень тепло нас принимали. Когда у нас была последняя смена в африканском блоке, я исполнила свою мечту, решила потанцевать там, позже местные детишки ко мне присоединились, а потом еще долго обнимались, не хотели меня отпускать.  

Расскажите про вашу историю, насколько хорошо вы знакомы с традициями, историей Африки?

– Несмотря на мою внешность и мои корни – мой папа родом из Кот-д’Ивуар – я человек славянской формации. Не сказала бы, что у меня есть что-то этническое в поведении или менталитете. Но когда я готовилась к этой роли, я много смотрела, изучала, в том числе на уровне мимики, жестов. Слушала африканскую музыку, которая имеет большое значение. Ходила на определённые танцы, чтобы, так сказать, растрясти таз. 

А как ваши родители познакомились?

Мои родители познакомились студентами, когда мой папа учился в Белорусском государственном университете в Минске – он журналист и работает им до сих пор. Родители поженились, потом появилась я. Недолго мы жили в Минске, потом перебрались в Кот-д’Ивуар. Но папа и мама разошлись, когда мне было года четыре. 

Вы общаетесь с отцом сейчас?

Да, конечно. Общаемся на русском, он его ещё помнит. К сожалению, во взрослом возрасте у меня ещё не было возможности к нему съездить. Но я планирую в ближайшее время добраться до Кот-д’Ивуара. До съёмок "Лихорадки" я как-то ездила в Африку, была с волонтёрской миссией в Уганде и Нигере. В каждой африканской стране, конечно, свои особенности, многое зависит от того, чьей колонией была та или иная страна. Много нищеты там, и я бы отметила отсутствие должного образования, а это отражается на поведении людей и их культуре поведения. Например, в Кению нельзя ввозить пластиковые пакеты и пользоваться ими там. Это запрещено, и можно нарваться на штраф. При этом я видела, как местные выпивали воду из пластиковой бутылки и кидали её, где придётся. 

В детстве вы испытывали дискомфорт из-за своей внешности, в школе над вами издевались?

– Конечно. В Белоруссии (да и в некоторых городах России, думаю) люди зачастую не принимают тех, кто отличается внешне от большинства. А это отражается на детях, которые транслируют в детском социуме то, о чем говорят в семьях. И детский буллинг – штука серьезная. Бабушка ходила разбираться с теми, кто меня обижал, и делала только хуже. Но все эти истории меня закалили, моя самая сильная мотивация – это вопреки. Я постоянно говорила, что я всем вам еще покажу, обязательно чего-то добьюсь. 

И поэтому вы пошли в театральный?

– На самом деле, я только недавно поступила в ГИТИС на заочку и то потому, что мне приснился сон, где я в подробностях проходила этапы прослушиваний. Видимо, сон оказался всё же вещим. 

Как вы попали в кино и на ТВ?

– В Минске я ходила в школу с театральным уклоном. В конце восьмого класса был экзамен, на который были приглашены различные деятели культуры. Моей бабушке сказали, что мне непременно стоит поступать в театральный, на что она ответила, что я буду поступать в музыкальное училище. Но в итоге я с последнего курса ушла и уехала в Москву, чтобы петь в музыкальной группе, которая распалась довольно быстро. Затем пробовала себя в глянце, на ТВ, но про кино особо не думала. Этническим актёрам очень сложно. Всё, что мне предлагали тогда, это роли проституток, стриптизёрш и иностранок. Роли без слов. Но постепенно предложения стали лучше и ярче. И мне, вообще, кажется, что за последние три года ситуация с работой для этнических актёров значительно улучшилась.


А как вам тенденция западного кино, так называемый "слепой кастинг", когда темнокожих актёров приглашают на роли, не соответствующие исторической правде, когда они играют британских аристократов и так далее? 

– На Западе этот процесс принял такие гипертрофированные формы, видимо, потому что там сильнее чувствуются последствия грязной истории с рабовладением и угнетением темнокожего населения. Но мне кажется, что на роли исторических персонажей, которые существовали в реальности, необходимо брать максимально похожих на них актёров. 

Но я ничего не имею против, когда в фэнтези нарушают какие-то устоявшиеся традиции. Сказочный мир на то и сказочный, что в нём всё возможно. 

Читайте также: Чернокожий жокей империи: как американец изменил в России искусство верховой езды