"Улыбка – вот что отличает этого человека от многих других, кого я видел сурово и строго сидящими в президиуме на важных собраниях, пленумах и съездах, – вспоминает Цыбульский. – Это что-то вроде знаменитой улыбки Гагарина, которая сразу, без лишних слов располагает к доверию и радости. И эта улыбка не обманывает. Николай Иванович – живой пример человека, пришедшего во власть с искренним желанием принести пользу своей стране".
Юрий Абрамочкин / РИА "Новости
Михаил Горбачёв и Николай Рыжков (справа)
Николай Рыжков родился в Донецкой области. Вот что он рассказывает о своём детстве: "Отец у меня работал в шахте, дед работал в шахте, младший брат работал в шахте, так что я потомственный шахтёр. Ну и что тут можно добавить? Должен был и я стать шахтёром, да вот не стал. Я был обычным пацаном. Были у меня друзья, такие же как я. Голодные, шустрые, мечтавшие о подвигах. Никогда никакой вражды не было у нас, между русскими и украинцами. Конечно, дети есть дети, и ссоры бывали, и даже драки, но это как и везде, а так между нами никакой разницы".
Когда началась война, Коле Рыжкову было 12 лет. В ту пору в округе действовали партизанские отряды, а немцы в ответ устраивали беспощадный террор. В сентябре 1943-го Донбасс освободили. Рыжков закончил школу и поступил в техникум тяжёлого машиностроения в Краматорске. Никто тогда и подумать не мог, что через шестьдесят с лишним лет в Краматорске снова будут взрываться артиллерийские снаряды и гибнуть мирные люди. В те дни член Совета Федерации Николай Рыжков одним из первых выступит в поддержку народа Донбасса.
ЦИТАТА
Как ни затирал, как ни предавал меня Горбачёв, как ни старался затоптать Ельцин, я выжил и работаю.
Рыжков возглавлял правительство СССР при Михаиле Горбачёве, запустившем в народ лозунги перестройки и гласности.
"Николай Иванович оказался именно тем, кто пытался воплотить эти лозунги в жизнь, сделать их основой для преобразования страны, – пишет Цыбульский. – Одним из первых он осознал, что непродуманные, не имевшие чёткого плана действия Горбачёва способны привести не к перестройке Советского Союза, а только к его распаду и поражению в геополитической схватке с Западом. Он открыто говорил об этом как на заседаниях Политбюро, так и с трибуны Верховного Совета и Съезда народных депутатов. Горбачёв не последовал советам своего бывшего соратника. Результатом стали развал экономики, рост антисоветских настроений, кровавые межнациональные столкновения. Под нажимом новых западных «друзей» и их ставленников Горбачёв согласился на вывод советских войск из стран Восточной Европы, а потом и на вступление этих стран в НАТО. Попытки сопротивления горбачёвскому курсу, пагубность которого с каждым годом ощущалась всё сильнее, закончились для Рыжкова тяжёлым инфарктом и отставкой с должности главы правительства СССР".
В 1986 году Рыжков руководил ликвидацией аварии на Чернобыльской АЭС. Те события он вспоминает так: "Уже собрался утром уезжать на работу, когда меня притормозил резкий звонок. Звонил министр энергетики Анатолий Иванович Майорец.
– Извините, что беспокою с утра, – взволнованно начал он, – но, кажется, ЧП на Чернобыльской атомной...
– Кажется или ЧП? – переспросил я.
– Подробностей пока не знаю".
Когда стали понятны масштабы трагедии, выяснилось, что руководство станции не знает, что делать.
"Была создана оперативная группа Политбюро, взявшая под контроль ситуацию. Возглавить группу поручили мне, – продолжает Рыжков. – Сейчас можно, вероятно, кинуть в нас очередной камень: мол, ещё одно бюрократическое формирование вместо дела... Но напомню: беда случилась в начале 1986 года, когда авторитет Политбюро был непререкаемым. Приведу пример. Довольно быстро комиссия Щербины нашла способ тушения реактора: забрасывать жерло свинцом с воздуха. И один мой телефонный звонок заставил повернуть на Чернобыль все железнодорожные составы страны, гружённые свинцом. Сразу! И никто не подумал возражать. Да, такова была система, но простите меня и не сочтите за кощунство – слава богу, что Чернобыль случился не нынче, а тогда..."
Трагедия Чернобыля для Рыжкова – далеко не единственное испытание. В 1988 году он координировал работы после Спитакского землетрясения в Армении.
"– Едва вышли на площадь, нас обступили люди, – вспоминает Рыжков. – Казалось, их тысячи – рыдающих, убитых горем.
Они наваливались на нас, хватали за одежду, кричали:
– Вы собираетесь что-нибудь делать? Где вертолёты? Где краны?
Примерно через сутки удалось наладить работу".
Для передвижения по Армении Рыжкову хотели выделить "чайку" или "Волгу".
– Какую "чайку"?! Вы ещё кортеж организуйте с мотоциклами! – возмутился он. – Автобус нужен, побольше и помощнее".
В итоге он ездил на красном «икарусе», который со временем знала вся страна. А вот Горбачёв, который на четвёртый день летел в Армению из Нью-Йорка, хотел привезти с собой на самолёте бронированные ЗИЛы.
– Какие ЗИЛы? Не порите чушь! – взорвался Рыжков. – Здесь беда, океан горя! А вы тут на "членовозах" разъезжать собрались? Нет! Будете ездить на моём "икарусе"!.