"Мне четыре года. Я бегаю по длинным коридорам коммунальной квартиры на Малой Ордынке и кричу возбуждённо: "Война! Война началась!"
Из личного архива
Маленький Володя и его брат Андрей в центре. Родители Владимира Павловича в верхнем ряду (вторая слева – мама, рядом отец). Снимок 1940–1941 гг.
Вскоре Москву начали бомбить. Во дворе выкопали траншею, накрыли досками, листами железа. Называлась "щель". Сюда мы бежали прятаться, когда раздавался в радиотарелке сигнал воздушной тревоги.
Смирно сидеть в щели мы с Андрюшей (мой старший брат) не могли, лезли смотреть на небо. Помню яркий свет лучей прожекторов и светлый крестик немецкого самолёта. Вокруг него клубы белого дыма от взрыва снарядов зениток.
***
Летом власти решили женщин с детьми из Москвы вывезти. На вокзале поместились в теплушку. Лежу наверху на досках, смотрю в маленькое окошко под крышей. Привезли в город Вожегу Вологодской области. Первая военная зима была очень голодной. Ночью стук в окошко: "Хозяйка! Дай хлеба кусочек". А у нас и хлеба нет. Неподалёку от бескормицы пала лошадь. Народ подсуетился.
***
В доме тепло, горит воткнутая в стену лучина, под лучиной алюминиевая миска с водой. Я в полном блаженстве сижу за столом, в руках – здоровенная горячая кость без мяса, которую я старательно облизываю. Мне так хорошо! А напротив за столом сидит мама и плачет, глядя на меня. "Мама, мамочка, ну почему ты плачешь?"
Из личного архива
Владимир Павлович и его мама.
***
...Прошло много лет. Сижу в Москве в служебном буфете (чай, сосиски, винегрет), за соседним столом директор крупного ленинградского завода Глебов рассказывает соседям: "И тут над Вожегой немецкий бомбардировщик низко-низко..." А я от своего стола: "Сам белый, кресты чёрные, а за ним два наших ястребка..." Глебов аж подпрыгнул:
– А ты откуда знаешь?
– А я сидел на крылечке детского сада.
– А я стоял в двадцати шагах от детского сада. Вот ведь как бывает.
***
Вскоре приехали в посёлок Молочное недалеко от Вологды. Здесь, чтобы выжить, народ сажал картошку, разводил коз, кур, держал кроликов. И, конечно, лес – а там грибы, ягоды. На моём попечении была коза Марка. Ну и вредное было животное! Утром открываю дверь сарая, Марка выскакивает и пулей мчится на соседские огороды лакомиться ботвой моркови, свёклы. Бегу за ней: "Марка, нельзя! Иди ко мне!" Куда там. Подпустит меня поближе и опрометью мчится к другим грядкам.
У старшего брата Андрюши на попечении была курица – Ряба. Ряба в Андрюшу была влюблена, не отходила от него ни на шаг. Идёт Андрюша в школу, Ряба бежит за ним, переваливаясь с боку на бок. Ждём Андрюшу возле школьного крыльца. Выходит Андрюша после уроков – Ряба, радостно квохча, бросается к нему и провожает домой...
***
Ранняя весна. Во дворе хлябь из воды и мокрого снега. Хочу перепрыгнуть через лужу. Разбегаюсь, поскальзываюсь и падаю. Встаю весь мокрый. Что делать? Дома будут ругать. Пойду, пожалуй, в Вологду. Там где-то живут знакомые. Прошёл по мосту через речку, немного полем и дальше – лесом. А лес такой, где не только волки – медведи шастают. Иду долго узкой просёлочной дорогой – никого из людей не видать.
Стало смеркаться, мёрзну, стал уставать. И тут, на моё счастье, из-за поворота показалась телега с лошадью. В телеге сидят две девчонки в телогрейках лет по 15.
– Тпру-у-у. Малыш, ты куда?
– А я в Вологду.
– А мама где?
– Мама в Молочном.
– Знаешь что, малыш, ты весь замёрз, полезай к нам в телегу, поедем к маме.
Забрался в телегу на сено, прислонился к тёплой девчоночьей спине и быстро заснул. Просыпаюсь – темно (фонарей на улицах не было). Слышны громкие крики мамы в темноте: "Не видели Вовку? Не видели?" Меня даже не ругали. Напоили горячим чаем (сушёная морковь, кипяток) и уложили в постель. Пока всё. Владимир Павлович, 86 лет".
Владимир Павлович Черепанов проживает в районе Нагатинский Затон. После войны окончил Плехановский институт, работал в Министерстве электротехнической промышленности, в планово-экономическом управлении. Есть сын, трое внуков и двое правнуков.