– В 1961 году Галина Борисовна ждала ребёнка, – рассказывает редактор. – Ей было 29 лет, режиссёрского образования у неё не было, и она страшно боялась не состояться.
А за границами личной жизни в тот момент – оттепель, приоткрытый железный занавес и зарубежная литература, просачивающаяся в Союз. Тогда же пришло и произведение американца Уильяма Гибсона "Двое на качелях".
– Пьеса была написана на двоих – это был эмоциональный разговор людей, которые оказались в Нью-Йорке, оторванные от собственных семей. Разговорная пьеса без экшена, без смен декораций, действия всего в двух комнатах.
Волчек работа потрясла, но, как её ставить, она не знала – язык для советского человека был "из ряда вон". Как это – сидеть и два часа говорить о любви? Но репетиции всё же начались. Главного мужского персонажа играл очень популярный в то время Михаил Казаков, а в роли Гитель была чувственная Татьяна Лаврова.
Достоверность чувств стала для Волчек идеей фикс. Она разрушала четвёртую стену: нужно было доказать, что актёр может существовать в абсолютной органике, как будто за ним никто не наблюдает.
– У Гитель была язвенная болезнь, и она всё время это скрывала – боялась, что её слабость увидят. Для того чтобы в это поверили зрители, Волчек изучила, какие муки испытывают пациенты, как это отражается в пластике. Как-то она вышла на репетиции на сцену и попросила Казакова снять ремень. Он в ужасе – сейчас будет публичная порка. А ей нужен ремень, чтобы сильно завязать руки Лавровой за спиной. Чтобы она испытывала мучительную боль, но внешне её не показывала.
Спектакль действительно "пошёл", но Галине Борисовне и этого было мало – она хотела знать, как на её постановку отреагирует простой человек.
– Она выбегает зимой из театра, накинув шубу, и рыщет глазами по площади. Позже я у неё спросила: "А кого вы искали?" – вспоминает Ольга Веселова. – Она ответила: "Я искала человека с нетеатральным лицом, абсолютно простого". Она подбегает к дядечке с авоськой и наседает на него: "Вы когда-либо были в театре?" Не был. "А вы можете уделить нам 40 минут?" Он так растерялся, что ему ничего больше не оставалось. Посадили на первый ряд, мужчина зажал свою авоську и стал смотреть. Когда закончился первый акт, он встал и пошёл к двери. Волчек опять на него накинулась: "Ну как?" И тут он произнёс фразу, которая станет лучшей рецензией в жизни режиссёра. Ни один высокоумный критик не оценил её спектакль так, как это сделал простой человек. Он сказал: "А что с ним дальше будет? Я ведь теперь думать об этом буду". И всё. Вечером состоялась премьера.
Финал постановки сшибал с ног: героиня Лавровой сидела спиной к зрителю – дерзкий поступок актёра, дерзкий ход режиссёра. По задумке Волчек, так достигалась высшая точка эмоционального напряжения. Гитель расставалась с Джерри, она ревела в подушку, медленно поворачивалась к зрителям и произносила: "Последнее, что я хочу сказать тебе, Джерри, я буду любить тебя всегда". И зал начинал рыдать.
Своё здание театра современниковцы шли просить лично к Никите Хрущёву
Молодым и дерзким актёрам долго приходилось выбивать своё место под солнцем, и порой нужно было идти на крайние меры
Первым домом молодёжного театра стал вовсе не белоснежный особняк на Чистопрудном бульваре. В начале своего пути труппа без конца ходила и просила разрешения сыграть на какой-нибудь арендованной сцене, и только спустя несколько лет энтузиасты обосновались в здании на площади Маяковского. Как же театр обрёл дом?
– Олег Николаевич Ефремов узнаёт, что под Москвой устраивается совещание всех ведущих режиссёров страны, на которое его не приглашают, – рассказывает Ольга Веселова. – Он обращается к Нине Дорошиной, ведущей этого мероприятия, и даёт ей простое партийное задание. В чём оно заключается? Найти на совещании Никиту Сергеевича Хрущёва, подойти к нему и попросить оставить современниковцев в покое и дать им личное здание.
Подвести команду единомышленников невозможно – Нина Михайловна начинает судорожно искать, но так и не находит первого секретаря.
– Ей посоветовали обратиться к Микояну, министру лёгкой промышленности, который также занимался и культурой. С ним рядом стояла прекрасная дама в шляпе – Дорошина её не знала. Она, плача и трясясь, подошла к Микояну. Тот обратился к даме: "Почему девушка плачет?" Тогда дама ответила: "Она актриса «Современника", у них большие проблемы, их пытаются закрыть». "Ну, помогите девочке", – сказал Микоян. Дама, оказавшаяся министром культуры Екатериной Фурцевой, ответила: "Хорошо".
