– Мне очень трудно рассказывать о нём и одновременно очень легко. Анатолий Игнатьевич был исключительным человеком. У него было столько талантов от природы, что хватило бы на многих людей, – вспоминает Марина. – И это не только замечательные книги. За что бы он в жизни ни брался, всё ему удавалось. Про таких обычно говорят: мастер на все руки. Он собирал и реставрировал иконы, сажал огород, потрясающе готовил, великолепно танцевал и пел. Если шёл на рыбалку, то без улова никогда не возвращался. Очень любил водить машину – мог зимой спокойно доехать из Москвы до Питера и обратно. Если бы не внезапная смертельная болезнь, он бы и сейчас бегал свои кроссы, играл бы в теннис, плавал и нырял. Встречал бы рассветы на Селигере, радовался успехам дочки Маши, проводил бы творческие семинары в Литературном институте. Он был прекрасный отец и муж, настоящий глава семьи.
Прибалтийская романтика
Марина и Анатолий познакомились в занесённой снегом Риге. Но этой судьбоносной встречи могло бы и не случиться.
– После окончания МГУ я работала в издательстве. Молодым специалистам давали отпуск только зимой, так что выбирать не приходилось. Перед поездкой у меня украли кошелёк со всей зарплатой и билетом на поезд. Однако коллеги не растерялись, взяли шапку-ушанку и пошли по кабинетам – «кто сколько может». В результате деньги собрали, и я уехала.
Марина и Анатолий впервые встретились на органном концерте в Домском соборе – они оказались рядом, на одной лавочке. На следующий день он пригласил её в Дом писателей, где читал рукопись только что оконченной повести «Ночевала тучка золотая».
– Я была потрясена, – рассказывает Марина. – Но в дальнейшем ни я, ни друзья не верили, что эта повесть когда-нибудь будет опубликована. Думала: оно и к лучшему. Пусть лежит в столе, не дай бог, ещё арестуют и сошлют куда-нибудь. Всё-таки тема была запретная.
"Мы отмечали наши дни рождения в один день. До сих пор кажется, что утром откроется дверь и папа войдёт с огромным букетом цветов", – Мария Приставкина, дочь Анатолия.
Слава богу, никого не убил
Судьба, наградившая Анатолия Приставкина многочисленными талантами, обошлась с ним очень жестоко. Он родился в обычной рабочей семье в Люберцах. Когда началась война, мальчику шёл 10-й год. Отец ушёл на фронт, а мать вскоре умерла от туберкулёза. Толя, как и многие дети военного времени, голодал, бродяжничал, попрошайничал, а вскоре попал в детский дом, который в 1944 году перебросили на Северный Кавказ. Именно там мальчика нашёл вернувшийся с фронта отец. До встречи с ним Приставкин имел все шансы загреметь на "малолетку". Он состоял в банде, участвовал в уличных разборках, где могли зарезать за кусок хлеба, но сам никого не убивал – Бог отвёл.
– Когда мы познакомились, я была удивлена, что человек совершенно не озлобился, – вспоминает Марина. – Он смог сохранить чистыми своё сердце и душу, как будто этого прошлого не было. Трудности его только закалили.
Позже Анатолий Приставкин учился в ремесленном училище, работал на консервном заводе. После войны стал писать стихи – их публиковали в газете. Окончил Московский авиационный техникум. Работал электриком, радистом, прибористом. В 1959 году дебютировал как прозаик – в № 6 журнала «Юность» был напечатан цикл рассказов "Военное детство".
Как снег на голову
Всемирную известность Приставкину принесла опубликованная в журнале «Знамя» в 1987 году повесть "Ночевала тучка золотая", та самая, рукопись которой он читал в Доме писателей в Риге.
Повесть рассказывает о депортации чеченского и ингушского народов, проведённой Иосифом Сталиным во время Второй мировой войны. В своём произведении автор попытался откровенно рассказать о том, что пережил сам и что больно обожгло его душу.
– В 1988 году Анатолия пригласили в Кремль для вручения Государственной премии СССР. Это было что-то невероятное. Нам сразу стали поступать звонки со всего мира. Агенты, переводчики, издатели обрывали телефон в нашей крошечной квартирке, просили рукописи, предлагали сотрудничество. Пришлось даже установить автоответчик, на котором и днём и ночью оставляли записи на всех языках. Так писатель Приставкин проснулся знаменитым.
В течение нескольких лет после выхода в свет повесть "Ночевала тучка золотая" перевели более чем на 30 языков. А в 1990 году на экраны вышел одноимённый фильм-драма.
– К триумфу Анатолий отнёсся спокойно. Он сам считал, что ничего особенного не сделал, и продолжал работать дальше. Наша жизнь почти не изменилась, разве что читателей прибавилось. Регулярно приходили письма, и Толя не мог оставить без ответа ни одно из них. На первые гонорары он купил ноутбук и самостоятельно научился на нём работать. Это было большое событие, потому что во всей писательской братии только несколько человек решились перейти на "цифру".
"Я специально даю широкую картину сталинских "зачисток", чтобы чётче вырисовывалось место Кавказа и маленькой Чечни в общей трагедии других народов России", – Анатолий Приставкин.
Казнить нельзя помиловать
С начала 90-х годов Анатолий Приставки возглавлял Комиссию по помилованиям при президенте Ельцине. За десять лет 57 тысячам заключённых был смягчён приговор, а почти 13 тысячам смертная казнь была заменена пожизненным заключением. Но для семьи Анатолия это был тяжёлый и напряжённый период.
– О его работе мы дома никогда не говорили. Это была запретная тема. Люди, которым он помог, возможно, даже не знали, кто именно принимал решение о помиловании, хотя в комиссии Приставкина, конечно же, знали. Поэтому никаких благодарностей мы не получали. Скорее наоборот – нас часто находили родственники жертв и угрожали расправой. Были случаи, когда поджидали во дворе с ножом и пытались зарезать, – вспоминает Марина. – Было страшно. Я никогда не разделяла чрезмерный гуманизм, свойственный Анатолию и всем членам комиссии (в их числе были Булат Окуджава, Лев Разгон. – Прим. ред.), в глубине души не могла его принять, хотя понимала, что по-другому он просто не мог.
Комиссия никогда не миловала насильников и тех, кто совершал преступления против детей. Тем не менее в обществе отношение к помилованиям было неоднозначным. Многие хотели, чтобы вернулась смертная казнь.
– Я видела, какой ценой и какой кровью всё это даётся моему мужу. Это было служение сродни монашескому. Но это было его решение, и мы с дочкой старались его поддерживать.
