О чём спектакль
Пёстрые казнокрады
Безымянный уездный городок живёт довольно весело: его поющие и танцующие в пёстрых одеждах жители пребывают в не менее прекрасном настроении, чем чиновники, которые тоже одеты ярко и экстравагантно. Дородный, но тоже очень разноцветный городничий (Александр Балуев) в один прекрасный день зачитывает подчинённым письмо о том, что к ним скоро инкогнито явится ревизор с проверкой. Озабоченные чиновники разбегаются заметать коррупционные следы, пока горожане исполняют танцы и тревожно поют: "Инкогнито! Инкогнито!"
Судорожные поиски опасного проверяющего закончились роковой ошибкой: за ревизора пёстрые казнокрады принимают проигравшегося в карты мелкого чиновника Ивана Хлестакова (Дмитрий Ломакин). Фортуна повернулась к нему лицом: теперь "пустейший", "без царя в голове" юнец не клянчит в долг у хозяина гостиницы пустой суп, а принят как дорогой гость в доме городского головы, где ест и пьёт допьяна и собирает с окруживших его озабоченным кольцом чиновников пачки денег под видом займов. Жена городничего Анна Андреевна (Мария Порошина) и дочь Марья Антоновна (Екатерина Лютова) тоже оказались очарованы россказнями заезжего гастролёра и начинают соперничество за его внимание. Победу в нём одерживает дочь, которой Хлестаков предлагает руку и сердце, после чего срочно сбегает из городка, опасаясь разоблачения. Осознавший, что его провёл вокруг пальца какой-то "вертопрах, тряпка и сосулька", городничий впадает в отчаяние.
Впечатления
Бескомпромиссная комедия
Меньше всего, идя в Театр Армии на "Ревизора", ожидаешь увидеть на сцене водевиль, поэтому эффект неожиданности этот спектакль точно обеспечивает. Пока главные действующие лица произносят свои монологи точно по тексту Гоголя, вокруг них постоянно приплясывает кордебалет, на долю которого выпала задача не только разыграть ладные хореографические этюды, но и выполнить функцию чего-то вроде миманса, глазами и жестами выражая отношение к тому, что говорится со сцены. Более того, этот пляшущий ансамбль ещё и не молчит, постоянно запевая куплеты, в основе которых то последние произносимые в сценах строчки Гоголя, то вариации по их поводу: "А ихний папочка лопух, как сивый мерин, слеп и глух".
Эти пение, танцы и пестрота с первой же минуты мощным потоком обрушиваются на зрителя: на протяжении первого и второго действий шум плясок и пения перекрывает диалоги, откровенно мешая оценить актёрскую игру. Но потом ты к этому привыкаешь, поскольку тебе ясно дают понять: на сцене именно комедия Гоголя, как он сам и определил жанр своего произведения, в самом строгом его понимании, где характеры и ситуации докручены, как насыщенность цветов в фоторедакторе, до своего предела.
У всех героев – откровенно клоунские образы и наряды: Анна Андреевна и Марья Антоновна в бантах и рюшах похожи на дешёвые пирожные в кондитерской витрине, чиновники и городничий – на цирковых артистов, а Хлестаков – самый настоящий Арлекино (у него даже один из костюмов соответствующий, только не красного, как у Арлекино, а белого цвета). Вообще, гардероб у каждого из героев максимально обширен: видно, что художник по костюмам Елена Симонова отвела, что называется, душу, нарисовав все эти фантастические одеяния.
Но больше всех "оттянулся", конечно, режиссёр-постановщик и композитор спектакля Глеб Матвейчук, который заставил слугу Осипа отплясывать с народным ансамблем, Анну Андреевну и Марью Антоновну – голосить с чайником и часами на головах, Хлестакова ломать комедию в турецкой феске, а городничего – разгуливать в тоге римского цезаря.
Фишки
Гоголь запел
Можно сказать, что Гоголь в этой постановке впервые запел. Артистам пришлось продемонстрировать не только незаурядный комический дар, но и вокальные данные. В пении главной была, конечно, не заявка на участие в мюзикле, а драматический талант артистов, призванный скрасить все попадания мимо нот. Среди написанных для спектакля песен были и потенциальные хиты, подтверждавшие амплуа Матвейчука как композитора-романтика: они касаются произвольного, не имеющего отношения к Гоголю, развития темы воспоминаний городничего о детстве. Тут и герои воспарили над облаками, и колесница пронеслась – то ли по сцене, то ли тоже по облакам.