"Глаза у Рикки Хаттона не были злыми"
Как случился ваш бой с Хаттоном?
– У меня был контракт с Фрэнком Уоррэном. Он был промоутером Хаттона, но про Рикки я тогда не слышал. В 2002 году я был в полном расцвете сил. Думал, что крутой. У нас, русских, советских ребят, было тщеславие.
Какой была подготовка?
– Месяца за 3-4 до боя менеджеры отдали мне план тренировок. Впервые в моей карьере в него было включено плавание. Это было интересно. Я всё делал, готовился.
Также смотрел записи боёв Хаттона. Я невнимательно отнёсся к тому, что он открыто идёт и бьёт. Подумал: "Всё понятно, панчер". Я по стилю игровик (боксёр, строящий схему боя на комбинациях и хорошо отточенных ударных сериях, – Прим. ред.), поэтому подумал, что просто его "прочитаю", "разложу" на ногах.
Как вы себя чувствовали накануне поединка?
– Последние недели перед боем у меня был упадок сил. На заключительных спаррингах появилась неуверенность. Когда твоё состояние на 60–80% от идеального, это хорошо. А у меня было 30%. Но подумал, что и так справлюсь. Уже после поединка понял – нужна фармакология, диетология, правильный подход к весу.
Как вёл себя Рикки на пресс-конференции?
– Обычно мы там делаем суровые лица, чтобы показать, что мы – серьёзные парни. А от него я почувствовал прямоту, открытость, откровенность. В то же время у Рикки была уверенность. Обычно он бывал дерзким, а там присутствовала даже некая скромность. Никакой агрессии, оскорблений. Он мне смотрел в глаза – и не казался злым. С этого момента у меня к нему появилась человеческая симпатия.
"С Мейвейзером и Пакьяо был уже не тот Хаттон"
Вы дрались в Манчестере, на родине Хаттона. Какой была атмосфера?
– Кажется, там было 20 000 человек. Я был поражён. Крики меня выталкивали во время выхода, будто я был на воздушной подушке. Несмотря на свист в мой адрес, у меня появился кураж, эмоциональный подъём. Но, когда объявили Рикки, я почувствовал психологическую атаку. Свет моргает, на экранах показывают его бои. Подумал: "Я вообще куда приехал? Что-то такого не видал".
Когда Хаттон вышел на ринг, я почувствовал, что он мощный, как медведь. Знаете, бывает, что бежишь с каким-нибудь легкоатлетом в одном темпе, но ощущаешь, что он намного лучше тебя. Я почувствовал, что Рикки сильнее. А ведь не могу сказать, что я – трус.
Когда жали руки, Хаттон смотрел мне в глаза. Это показывает уверенность человека. В тот момент Рикки духом был крепче меня. Я сначала посмотрел ему в глаза, но потом опустил голову и стал напрягаться.
Как бился Хаттон?
– Он сразу разрушил все мои планы. Скорость и сила у него были такие, что у меня создалось впечатление, будто у него другая физиология. Меня это поразило. Он постоянно давил. Я не мог понять, что происходит, не мог ничего спланировать и сделать. Думал, 4-6 раундов будем работать от защиты, а он меня бил, как котёнка.
Бой остановили в 9-м раунде, а для меня это была словно секунда. Я "читал" его действия, но не мог по нему попасть, хотя он шёл на меня, как медведь. Обычно я чувствовал соперника, делал несколько многоходовок, чтобы "выдернуть" его и поймать. А Рикки нависает, нависает – и нет его. Таких ударов снизу я никогда не встречал.
Я не оказался в нокауте, но меня, наверное, спасли от него, остановив бой в девятом раунде. Хаттон подошёл ко мне, похлопал по плечу, поддержал, а я психанул, обиделся. Ну смешно, детский сад. В раздевалке я ответил журналисту, что Цзю убьёт Рикки. Жена мне потом сказала: "А мне кажется, что Хаттон сильнее, он выиграет". Через 3 года так и получилось.
Получается, у Хаттона не было слабых сторон?
– Да, он и сильный, и быстрый, и с сильным ударом. Мы как-то с Костей Цзю обсуждали Рикки. Во время боя со мной Хаттон уже был сильным. Но высшая точка его состояния – поединок с Цзю. Когда Рикки дрался с Флойдом Мейвезером и Мэнни Пакьяо, это был уже не тот Хаттон. Не знаю, каким был бы исход, будь он там таким же, как с Цзю. Когда Хаттон бился с Вячеславом Сенченко, мне уже было жалко Рикки.
"Мне очень жаль Рикки"
Без алкоголя и запрещённых веществ Хаттон мог бы достичь большего?
– Когда тебе поднимают руку, надевают пояс, а потом везде узнают, бесплатно возят на такси, потому что ты – чемпион, так кружится голова, что страшно. Эта эйфория очень опасна.
Сейчас я живу Богом. Когда человек остаётся без него, когда ему некуда идти, он начинает искать заменители. Нас всё время хвалили, славили – а тут всего этого нет. Не все находят себя в другом, справляются с привычками. Хаттон – сильный, а в этом моменте у него получилось так. Он остался один. Это очень грустно.
Достижения нам даются для подготовки к дальнейшей жизни. Чтобы мы, закончив со спортом, смогли переориентироваться, переключиться на другое: терпение, любовь, заботу.
Хаттон собирался вернуться в ринг в 47 лет. Реально ли это было сделать?
– Думаю, он остался в том времени, когда у него была карьера. Ну куда? Хватит! Не так нужно всё было делать. Надо свой опыт передавать другим. А мы всё думаем, кем нам самим стать. Это тщеславие. Кажется, что боксёры – сильные, но нет. Люди – слабые.
После спортивной карьеры, проведённой на таком уровне, никто не оставался здоровым. У меня все руки переломаны, желудок, кишечник. А я за всю карьеру столько ударов не пропускал, сколько Хаттон. Его и Мейвезер, и Пакьяо по печени и голове били, а они очень тяжело восстанавливаются. Хотя последний бой и у меня был трагичным, я "выхватил".
Получается, вам это тоже знакомо?
– Я знаю многих, у которых тоже непросто складывается судьба после спорта. И они так же уходят из жизни, как Хаттон. Никто не застрахован ни от алкоголя, ни от сигарет, ни от веществ, ни от разводов. Тебя все бросают – и ты идёшь не туда. Сила в том, чтобы поступить разумно.
Я после последнего боя думал, что и дальше буду боксировать, тренироваться. Потом было 8 лет депрессии. Благо, у меня сложилось по-другому. А Хаттону некому было помочь, никто не смог его направить. Когда мы даём людям правильную поддержку, они могут идти дальше. А Рикки все говорили: "Ты крутой, давай бахнем пивка". Он и не удержался.
Я нисколько не осуждают Хаттона, уважаю его. Мне очень жалко Рикки. Его прямота не позволила скрывать привычки. Он англичанин, как боксировал, так и жил – открыто и достойно. Мне удалось справиться с депрессией, а ему – нет. Очень трагично и печально, что у Рикки так случилось.
Чему должна научить смерть Хаттона?
– Когда я общаюсь с боксёрами, пытаюсь объяснить, для чего нам это всё. Чемпионские пояса – это хорошо, но главное – потом выйти в жизнь. Сейчас время компьютеров, приставок, Интернета, а спорт позволяет жить не виртуально, а реально. Но нужно научиться справляться с жизнью после карьеры.
У Хаттона была яркая жизнь, но депрессия сделала её концовку неожиданной. У многих людей есть та же проблема. Мы думаем, что должны самореализоваться, заработать, но смысл не в этом. Спортивный дух даётся, чтобы мы направили его в добродетель. А она нас будет питать бесконечно, до самой смерти. И таких трагических случаев не будет.
Вместо депрессии мы будем радоваться жизни. Нам нужно просто немного поменять направление. Тщеславие и гордыня – очень опасные вещи. Они нас губят. Все привыкли говорить "я", а это последняя буква в алфавите.
Читайте также: