Знаменитый российский писатель-фантаст отправил Кроша и Нюшу во вселенную "Звёздных войн" в новом мультфильме "Смешарики снимают кино", который выходит в широкий прокат 12 октября.
Предоставлено пресс-службой "НМГ Кинопрокат"
Сергей Лукьяненко.
"Сергей Лукьяненко стал одним из создателей нового фильма про Смешариков" – звучит как фантастика... Или нет? Как вы попали в проект?
– Я очень давно люблю "Смешариков". С самого их появления. Я буквально помню, как жена мне рассказывала, какой замечательный мультфильм показали в "Спокойной ночи, малыши!", что-то про Кроша, Ёжика, скамейку... У нас как раз старший сын был ещё маленьким, и они вместе смотрели. Я сначала скептически отнёсся, но всё-таки посмотрел одну, вторую серию, а дальше смотрел очень часто и со старшим сыном, и потом уже с младшими детьми. Мы все полюбили этот сериал, и до сих пор где-то хранятся DVD-диски со "Смешариками". В какой-то момент я познакомился с режиссёром Джангиром Сулеймановым. Когда узнал, что он создатель "Смешариков" сказал: "Зовите меня сценаристом". Через какое-то время это случилось. Я с большой радостью принял это предложение.
Сложно было работать не со своими героями?
– Я редко берусь за проекты, не связанные с моими книгами. Да, и по своим книгам я стараюсь сценариями не заниматься. За много лет сценарной работы я понял, что мне это надоело, ведь редкий сценарий доходит до реализации. Фантастическое кино во всех его видах достаточно дорогое, поэтому всегда очень много препятствий. Но в данном случае я сразу взялся за предложение и не пожалел. Мне предложили написать сценарий по одной из тем. Там были детектив, приключения, мюзикл. Я, разумеется, выбрал фантастику.
В вашей новелле круглые герои примерят на себя роли из "Звёздных войн". Вы фанат этой саги?
– Пожалуй, меня можно так назвать.
Смешарики хорошо вписались в эту вселенную?
– У всех героев "Смешариков" есть чёткие поведенческие архетипы. И если мы берём сюжет так называемой космической оперы, такого упрощённого псевдонаучного повествования, то там тоже есть достаточно чёткие типажи: герой, героиня-принцесса, какой-то злодей и так далее. Поэтому по Смешарикам было достаточно просто понять, как распределить роли. Они очень удобны в этом плане, потому что изначально разработаны очень характерными.
Предоставлено "НМГ Кинопрокат"
Нюша станет принцессой Леей.
Кто вам из круглых героев ближе всего по своим взглядам и характеру?
– Наверное, с годами всё ближе становится Кар-Карыч. (Смеётся.). Я бы хотел быть, как в юности, весёлым беззаботным кроликом Крошем. Но годы идут – и всё больше склоняешься к мысли, что ты старый ворон.
"Смешарики" в этом году отмечают 20-летний юбилей, как и экранизация "Ночного дозора" режиссёра Тимура Бекмамбетова. По прошествии времени ваше отношение к фильмам по вашим книгам как-то поменялось?
– Я с самого начала говорил, что эта экранизация мне нравится, но она достаточно вольная, она очень далеко ушла от книжек. Это было неизбежно, хотя я и сам работал над сценарием, но мы были связаны и временем, и форматом, и имеющимися возможностями, финансовыми и с точки зрения спецэффектов. Мы сделали тогда максимально хорошо – всё, что можно было тогда сделать. Но эта не совсем экранизация книг, которые я писал и которые я люблю. Поэтому я надеюсь, что нынешний большой проект по экранизации "Дозоров", недавно запущенный, в котором я принимаю участие, будет более точной адаптацией литературного оригинала.
Как вам кажется, "Дозоры" сейчас в чём особенно актуальны и что в них уже, возможно,
не совсем понятно современному зрителю?
– Сама история очень универсальна. Она о добре, зле, эгоизме и альтруизме, о праве на совершение поступка и о том, к чему он может привести. О том, что и благими намерениями бывает вымощена дорога в ад. Там темы, понятные во все времена. Не зря "Дозоры" и сейчас достаточно популярны, и до сих пор издаются в некоторых странах, причём достаточно далёкие по менталитету от нас, как, например, Китай и Япония. Темы здесь от времени не зависят, но колорит времени, конечно, в "Дозорах" присутствует, но вряд ли это проблема. 90-е годы для молодого поколения – слегка мифологизированное время, но всё-таки достаточно понятное.
Что-то можете уже рассказать про новую экранизацию? Чего фанатам ждать?
– Боюсь, что пока мало что могу выдать. Это будет сериал, и такой формат позволит рассказать историю с захватом большого периода времени – от 90-х и до наших дней.
Возвращаюсь к "Смешарикам". Вы сказали, что смотрели этот мультсериал с вашими детьми. Как в целом ваши сыновья и дочка повлияли на ваше творчество. Что-то, с ними связанное, нашло отражение в ваших книгах?
– Какие-то отдельные фразы и ситуации, пожалуй, да. Я даже пытался написать сказки. Жена мне говорила: "Ребёнок родился, ты ж писатель – сочини ему сказку!" Я пытался написать сказку, хотя она постоянно сворачивала куда-то в район фэнтези. Но две книжки у меня есть, которые я считаю сказочными и ориентированными на детей: "Недотёпа" и "Непоседа". Это такая подростковая или, как её ещё называют, young adult фантастика. Я понял, что написал сказку, когда обнаружил, что к концу книги никто из героев не умер, что для меня не характерно. Даже злодеи были живы и здоровы, хотя и наказаны. Так что с появлением детей я, видимо, подобрел. (Улыбается.)
Дети оценили ваши старания? Они любят ваше творчество?
– Ну, им нравится. Старший сын сейчас учится в университете. Он тоже пробует себя в жанре фантастической литературы, сочиняет, пишет. Мои книги он, конечно, читал. Иногда мы с ним обсуждаем темы, связанные с литературой, что-то я ему советую.
А что советуете? Есть какой-то топ-минимум книг, авторов, которые вы ему советовали обязательно прочитать?
– Что-то я ему подбрасывал, конечно. Например, рассказы Роберта Шекли. По его произведениям можно отлично понять, как устроен жанр короткого фантастического рассказа. Есть какие-то наработанные приёмы и стандарты. Как писать рассказы, можно учиться у Генри, у Чехова, у Шекли. Хемингуэя я ему советовал, чтобы он понял, как можно писать кратко, сухим языком, рублеными фразами.
Вы сами как увлеклись литературой?
– Я был очень книжный ребёнок. Дома была большая библиотека, родители любили читать. У нас была советская интеллигентная семья. В детстве я легко простывал, часто болел и приходилось торчать дома. Уроки всегда давались легко, других развлечений, кроме книг, не было, и я читал всё, что попадалось на глаза. Я читал без разбору и с дикой скоростью. Мог за день прочитать роман Диккенса или пару произведений покороче. Я не разбирал, читал всё, в том числе и монографии по психиатрии. Папа много лет отработал психиатром, сейчас уже на пенсии.
Предоставлено "НМГ Кинопрокат"
Сергей Лукьяненко.
Вы ведь тоже отучились в мединституте на психиатра...
– Да, пошёл по стопам отца. Отучился и знал психиатрию довольно хорошо, прошёл практику врачом-психиатром, но потом занялся литературой.
Вам знания, полученные в медицинском, помогают в писательстве?
– Это, конечно, уже было давно и неправда, но кое-какие знания использую. Иногда друзья-коллеги звонят и спрашивают, к примеру: "У меня герой лежит в пустыне со стрелой в животе, у него с собой есть фляга воды и ремешок. Как ему себя спасти, чтобы дождаться помощи?" Приходится советовать, как герою выживать. (Смеётся.)
Написание книг для вас имеет терапевтический эффект?
– Писатель, конечно, всегда реализует какие-то свои фантазии, мечты, какие-то свои комплексы, стремления по переустройству мира. Всегда хочется верить, что твой текст кого-то затронет, чему-то научит. Ожидания эти наивны, но писать – это очень интересное занятие, создание вселенной, которая живёт по твоим правилам. И ты чувствуешь себя таким творцом, демиургом нового мира.
Вы когда-нибудь мстили кому-то из реальной жизни в своих книгах, где вы всесильный властитель?
– Это старая, знаменитая писательская забава. У Джека Лондона, помню, был рассказ, который он написал, когда поругался с соседом и проиграл ему судебный спор. В своём произведении Лондон этого соседа всячески победил и унизил. Когда Стивена Кинга сбил грузовичок, он потом фермера-водителя, который его не заметил на дороге, сделал пособником чуть ли не вселенского зла в своём очередном романе. Я не знаю, кто из писателей не грешил бы тем, что переносил какие-то черты обидчиков или тех, кто ему не нравится, в свои истории. У Стругацких в книге "Понедельник начинается в субботу" с иронией был описан один из их коллег.
Вы тоже таким грешите? Кто-то узнавал себя?
– И у меня бывает такое. На самом деле такие писательские игры бывают и для того, чтобы порадовать кого-то из друзей или чуть задеть. Есть, например, персонаж, которого писатели-фантасты регулярно убивают в своих книжках. Все думают, что это какой-то злой редактор, на самом деле это такой фэн, хороший общий знакомый, который однажды мрачно сказал, что ему цыганка нагадала скорую смерть и он попросил: "Товарищи, помогите, отведите от меня цыганское проклятие. Убейте меня в своих книгах". Не вопрос, теперь во множестве книг разных авторов, и у меня во многих произведениях, погибает такой персонаж Юрий Семецкий. Даже Роберт Шекли, которого я уже упоминал, американский писатель, посещая однажды Россию, узнал про эту историю, захохотал и сказал, что ему как раз надо убить одного второстепенного героя, и тоже убил Семецкого. Кстати, прототип жив-здоров, проклятие развеялось!
Яркие и позитивные "Смешарики снимают кино" выходят практически в одно время с вашим новым романом "Форсайт", который полон тревожных снов о постапокалиптическом будущем. Вам самому какое настроение сейчас ближе – позитивное или мрачно-тревожное? Ваши личные сны сейчас на что больше похожи?
– Сны бывают разные. Я сейчас занимаюсь сценарием по своей старой книжке "Рыцари Сорока Островов", она написана чуть ли не 30 лет назад, одна из моих первых серьёзных книг. Сейчас планируется её экранизация. Я работаю над сценарием, а когда хочу отдохнуть, играю в "Танчики". И мне на днях приснился сон, в котором всё смешалось: и сюжет книги, и подростки, закидывающие танки гранатами. Так что сны разные бывают. Все мы в последнее время спим, так сказать, чутко. Но надо всё равно работать, жить, сохранять веру в лучшее.
Есть свой личный рецепт, как не впадать в панику и тревогу от всего, что на нас бесконечно сваливается в последние годы?
– Для меня проверенный и лучший способ – это работа.
В последнее время в ваших книгах то и дело появляются искусственный интеллект и нейросети. Вы как к ним относитесь? Для вас ИИ зло или новые возможности?
– Какая-то польза от нейросети есть, но в любом случае это вещь, которая позволяет меньше думать. Искусственным интеллектом пользуются и школьники, и студенты, и даже некоторые писатели, которые и без ИИ пишут так же плохо. Есть вещи, в которых мы уже давно проигрываем технике. Это и скорость, и сила, и выносливость. Мы не обгоним болид. Но печально, когда мы начинаем отдавать машинам ещё и творчество. И тут дело не в том, что нейросеть обретёт разум и истребит человечество. Ей это не нужно будет, она будет жить в другом временном ритме и пространстве от нас, хотя она легко и просто может заставить людей развивать именно то, что ей самой необходимо. Но главный вред от всего этого, что человечество может значительно поглупеть, перекладывая на нейросеть умственные и креативные задачи. Скоро не мы с вами будем разговаривать, а нейросеть-журналист будет брать интервью у нейросети-писателя. Беда ведь в том, что всё это уже было описано в фантастике и мы к этому активно идём.
В фантастике так много всего было описано, что сбывалось. Вас не пугает, что может произойти и самое ужасное из фантазий фантастов?
– Не всё, конечно, сбывается, но бывают точные попадания. Работа писателя-фантаста в том, чтобы искать какие-то варианты развития человечества и мира в целом. И когда тысячи людей фантазируют, пытаясь представить будущее, среди всех этих моделей невольно появляются и те, которые сбываются. Пугаться не надо, надо просто прислушиваться к тому, что писатели пишут. Как говорится, если бы президентом был я, то первым делом сделал бы комитет из 3–4 человек, которые бы сидели и читали фантастические книжки. И когда бы они натыкались на негативный, но очень реальный прогноз будущего, то срочно бы сообщали наверх. Писатели порой действительно нащупывают таящуюся впереди засаду.