В спектакле "Мандат" бывшие аристократы притворяются партийцами, а кухарки – императрицами

О чём спектакль

Каждый приспосабливается как может

Николай Эрдман написал "Мандат" в 1925 году, в сатирической форме отразив весь абсурд переломного времени. Спустя почти сто лет пьеса будто переживает второе рождение. Только недавно Владимир Панков представил свою версию "Мандата" в Et Сetera, теперь театралы могут оценить эту пьесу в постановке Сергея Женовача.

Главные герои пьесы – семья Гулячкиных, бывшие буржуа, потерявшие семейный бизнес с приходом советской власти. Мать, сын Павел и дочь Варя пытаются приспособиться к реальности. Мамаша находит прекрасный выход – выдать Варю за сына богатого бывшего аристократа Сметанича, но тот "в приданое коммуниста просит". Зачем? А вдруг встанет вопрос о его царском прошлом, "карманный партиец" да ещё и член семьи снимет любые вопросы к Сметаничу. Павлуша Гулячкин мандат раздобыть-таки сможет, но сватовство его сестры окажется под угрозой из-за появления в истории платья императрицы Александры Фёдоровны.

Впечатления

"Что от России осталось?"

Текст Эрдмана прекрасен сам по себе. Здесь что ни фраза – острота или афоризм. "Вы в Бога верите?" – "Дома верю, на службе нет". "Постыдились бы, у меня дочь – девица!" – "Мама, вы преувеличиваете". "В этом сундуке всё, что в России от России осталось". – "Лёгкий, наверное..." Сергей Женовач очень элегантно и со вкусом представил на сцене эрдмановский балаган, в котором смешались анархисты, псевдопартийцы, кухарки в платьях императриц. И, несмотря на столетний разрыв с героями "Мандата", их растерянность, абсурд окружающей реальности, страхи и желание как-то приспособиться к жизни и неумение это сделать кажутся вполне понятными. 

Фишка

Музей "смутного времени"

Всё действие происходит между многочисленными стеллажами с картинами, напоминающими полки-стенды из запасников музеев. Портреты вождей, царей, купчих с арбузами, лики святых, "чёрные квадраты" и узнаваемые репродукции авангардистов не просто парадоксальный симбиоз, но и самостоятельные участники постановки. Они, как и герои, умеют приспосабливаться – если нужно, портрет Карла Маркса может легко превратиться в "Вечер в Копенгагене", только переверни обратной стороной. И в этом музее "смутного времени" с явными картинами-подделками ещё пронзительнее звучит финальный монолог Сметанича: "Всё погибло. Все люди не­настоящие. Она ненастоящая, он ненастоящий, может быть, и мы ненастоящие?!"

Подслушано

"Я и не знала про такую пьесу, гениальная".

"Интересно они с музыкантами в фойе придумали. Теперь буду вечер петь "Цыплёнок жареный".

"Время идёт, всё меняется, и не меняется ничего".

Читайте также: Блиндаж в псковских лесах перенёс немецкого актёра во времена Великой Отечественной войны