– Вы говорили, что не будете праздновать юбилей. А итоги подводить, как это делают многие, будете? Каковы они?
– Нет, итоги тоже не буду. Всё это и скучно, и ненужно. Итоги должны быть и так видны, чего их подводить.
– Когда напишут роман-эпопею про русско-украинскую войну и интересно ли это было бы сделать вам?
– Вопрос из разряда "А не хотите ли вы построить у себя в деревне собор Василия Блаженного? Вам это интересно?" У нас, строго говоря, есть считанное количество эпопей в русской литературе: "Война и мир", "Тихий Дон", "Хождение по мукам"… Вы всерьёз думаете, что эпопеи пишут, потому что автору это "интересно"?
– Какой вы видите Россию через 10 лет?
– Всё такой же. За 10 лет может ничего не измениться.
Я хотел бы видеть Россию, возглавившую великий антиколониальный проект и стоящую в центре держав Глобального юга. Россию, создавшую полноценный антиамериканский и антиевропейский альянс. Не для того, чтоб с ними воевать, а как раз для того, чтоб жить с ними в мире. Чтоб у них даже мысли не возникало о войне с нами.
Я хотел бы видеть Россию, на затевающую скудоумные споры о необходимости снести Мавзолей, а Россию, чётко осознающую кризис мирового капитализма и кризис мирового либерализма.
Россию, где не сверхбуржуазия правит страной и не западные подпевалы, а новая военная элита, оснащённая новейшим знанием о бытии. Элита, которая не только в футболе и рыночной экономике разбирается, но и в богословии, и в поэзии. И пророческие книжки Ленина тоже в обязательном порядке читает, а не только новостные ленты.
– У вас есть личные враги? Кто они?
– Я никого своими врагами не воспринимаю, я просто работаю. Есть украинские управленцы – их политики, их разведчики, их военные, их продажные политологи. Враги они? Ну, враги. Но это враги из раздела зла как такового. Чего толку их перечислять поимённо?
Ещё есть наши поуехавшие либеральные радикалы, которые, как мне порой рассказывают, по-прежнему ненавидят меня всем существом – но меня нет в их соцсетях, и, пока мне не напоминают, что эти люди существуют и злословят обо мне, я и не помню о них. Да и когда напоминают – я не знаю, что с этим напоминанием делать: мне всё равно.
Есть люди, которые самоназначились мне во враги здесь, в России. Скажем, те, что до дрожи ненавидят саму идею социализма или чаемое мной движение в сторону стран Глобального юга. Они ненавидят любые разговоры и восстановлении политических и военных союзов на территории бывшего СССР – потому что презирают все эти, как они называют, "кишлаки", всю эту "Евразию" – и желают дружить только с "арийцами" из "белой Европы".
Я же, напротив, считаю, что СССР надо стремиться восстанавливать в новых, современных формах и что Россия будет "леветь", а не "праветь". А если её поведёт вправо – она развалится ещё на множество кусков. Радикальный ксенофобский национализм уже погубил Украину – и если его пересадить на нашу почву, он погубит и нас.
Вот люди, которым всё это даже слышать неприятно, не жалуют меня – ну да и Бог бы с ними. Я и не стремлюсь им нравиться, мне Родина дороже.
Есть, наверное, и люди, завидующие некоему моему положению в литературе, считающие, что реальные или мнимые мои успехи не заслужены и что моё место должны бы занимать они. Но я им ничем не могу помочь. Я даже не могу им своего места уступить.
Ну и так далее: там на самом деле очень длинный список – любая моя удача, любая моя награда, гражданская или военная, – мука для кого-то. Но и эти люди мне не враги. Это ж несчастные существа: они живут со мной, а я с ними – нет. Они воюют со мной, а я с ними – нет. Пусть им будет хорошо, нельзя так себя изводить.
Есть, к слову, люди с тугими кошельками, проплачивающие огромные ботофермы, которые работают по мне в ежедневном, еженедельном, ежемесячном режиме. В сущности, они молодцы: дают работу малоимущим и студентам, которые годами гоняют по сети всякие глупые фейки обо мне. Но в целом и эти богатые люди – тоже несчастны. Хотя бы потому что верят: злословие может изменить мир к лучшему. Не знаю, где я им перешёл дорогу, но это само по себе дико: как тебе может мешать быть счастливым далёкий и неизвестный тебе человек? Это ж шизофрения какая-то.
– А друзья? Легко ли заводите новых? Расскажите о них.
– Я уже староват, чтоб заводить новые дружбы. Я дружу со своими детьми, со своими собаками и со своими однополчанами – из тех, что, слава Богу, живы. У меня есть коллеги по литературному ремеслу, чей взгляд на жизнь мне созвучен и близок: я счастлив, что такие существуют, но их совсем немного.
Самые близкие мои товарищи последнего десятилетия – Саша "Злой", Родион "Граф", Арсен "Моторола", Александр "Батя" Захарченко – сменили место обитания, но для меня они, в сущности, живы. И я о них часто рассказываю, и ещё, даст Бог, расскажу.
Вообще же, помимо в самом широком смысле земной родни, есть ведь и Пушкин, и Шолохов, и Аркадий Гайдар, и Гайто Газданов, и Борис Рыжий – можно ведь и с ними дружить вполне. И я совсем не шучу.
– Что хотите получить в подарок на юбилей?
– Я всё себе давно подарил. То, что мне ещё хотелось бы получить, я могу только сам попытаться реализовать. Например, восстановить памятник Ленину в Киеве на Крещатике – с его обрушения, по сути, и началась война.
А вослед за ним, конечно, и Петру, и Екатерине, и молодогвардейцам и всем-всем-всем великим русским людям, униженным и плюнутым.
– Когда появилось ощущение кайфа от написания текстов? А понимание, что получается так, как ни у кого больше?
– Я не испытываю никаких особенных чувств от работы. Это достаточно муторное и однообразное занятие. Но мне нравится видеть результаты работы. Я, конечно же, рад, когда вижу книгу написанной, изданной, на которую откликаются сердечными словами сначала десятки, потом сотни, потом тысячи людей. Я чувствую с ними родство.
– Что для вас музыка, кино и журналистика, каждый из жанров, где вы себя крепко попробовали?
– Просто было любопытно этим заниматься на разных этапах. Журналистика – хлеб. Я быстро думаю, быстро говорю. Однажды меня позвали на телевидение, и с тех пор я уже многие годы веду какие-то проекты, самый долгий из которых – программа "Уроки русского".
Кино – это ж тайна: просто хотелось заглянуть и увидеть процесс с другой стороны камеры. Я сыграл в десятке фильмов: в целом, скорее, из хулиганства.
Музыку я люблю пожизненно, считаю сам процесс создания музыки волшебством – и мечтал быть хоть как-то к этому причастным. В целом я понимаю, зачем Эмир Кустурица – состоявшийся великий режиссер – выходит на сцену со своей группой: это такая форма вечной молодости.
Но и эти радости я обменял в 2015 году на службу в армии ДНР и не слишком жалею. Иногда переслушиваю наши альбомы – у меня была группа "Элефанк", мы записали 4 пластинки – и в целом остаюсь доволен.
Недавно я выступил уже как худрук: к моему новому роману "Тума" про Степана Разина – мы записали альбом старинных и новых казачьих песен. В компании со мной выступили группы "Лампасы" и "Партизан ФМ", Марыся Меньшикова из группы "Иван Купала" и рок-бард Бранимир. Мне кажется, что получилось здорово. Пластинка называется "Есть на Волге утёс".
– В последнем вашем романе "Тума" герои говорят на разных языках. Вы их изучали в процессе работы над ним?
– В романе говорят примерно на десяти языках. Нет, я не изучал эти языки, на это бы мне понадобилась ещё минимум одна дополнительная жизнь. Мои прежние книги переведены на 25 языков, у меня много друзей-переводчиков. Включая великого полиглота Дмитрия Петрова, давнего моего приятеля, знающего уйму языков. Я консультировался с ними, предлагая русский вариант тех или иных фраз, и мы решали вместе, как эта речь звучала в XVII веке, с учётом всех реалий и контекста.
– Каково было студенту филфака оказаться в составе ОМОН в Чечне во время войны? Было ли страшно или в 20 лет море по колено?
– А студент филфака чем-то отличается от любого другого человека? Я нигде, конечно, не "оказался".
Я просто устроился на работу в ОМОН, и всё. С удовольствием там работал, а параллельно учился, как почти все ребята из моего отделения. Из 12 бойцов моего отделения – 8 получали высшее образование. Сашка Сухарев учился на юрфаке, Лёшка Феклистов – на истфаке и так далее. Кто на заочном, кто на вечернем. Начиналась война – ехали на войну, это было просто частью работы.
Когда страшно – было страшно, когда терпимо – было терпимо. Ничего оригинального по этому поводу я сказать не могу. К тому же то, о чём вы спрашиваете, было 30 лет назад. Точно помню, что я любил свою работу и служил с удовольствием. Тогда я понял, что это естественная среда моего обитания. С тех пор я, так или иначе, прожил в казарме почти 14 лет. Это срок.
– Что изменилось в вас после покушения, как вы сейчас воспринимаете эти события?
– Я об этом не думаю и никогда об этом не вспоминаю. Живу как живу.
(Напомним, покушение произошло 6 мая 2023 года в Нижегородской области. При помощи противотанковой мины, начинённой подшипниками, взорвали Audi Q7, в которой находился Захар Прилепин вместе с сотрудником батальона "Оплот" Росгвардии Александром Шубиным. Писатель был ранен, его соратник погиб. СК РФ официально признал подрыв машины терактом, в тот же день был задержан подозреваемый Александр Пермяков, который сообщил, что действовал по заданию сотрудников спецслужб Украины).
– Что будет с Audi Q7?
– Я не могу сдать в металлолом машину, где погиб мой однополчанин Саша "Злой" Шубин. Александр Андреевич Проханов сказал мне намедни, что я обязан оставить машину как семейную реликвию. И мой товарищ, губернатор Нижегородской области Глеб Сергеевич Никитин, написал, что машина должна стать музейным экспонатом. Короче, стоит где стоит. Прихожу, смотрю на неё иногда.
– Куда, как вам кажется, движется сейчас мир и как, с вашей точки зрения, этот мир спасти? И достоин ли он спасения?
– Конечно, достоин. Господь присмотрит. Люди слишком суетливы для такой огромной задачи. В любом случае, пацаны на ЛБС (Линия боевого соприкосновения. – Прим. ред.) не дают обрушиться мирозданию. Наши праведники и святые – там.