Монохромность представленных на двух этажах Мультимедиа Арт Музея работ Ани Жёлудь неожиданно напоминает о самой идее музея фотографии, с которого МАММ когда-то начался: Жёлудь так же, как и само по себе фото, снимала чёрно-белый слепок с окружающего её быта, превращая личное в универсальное. Размещённые в залах МАММ, её картины и скульптуры, созданные в разные годы, тем не менее, складываются в очень цельную историю, в которой можно одновременно увидеть и жизнь обычного человека, и большого художника, каким Жёлудь и была. Вот зимняя дорога, нарциссы в банке на столе, сколы кафеля где-то в местах общественного пользования, мусорные баки, кресло, окно, батарея под ним. Фрагменты окружающего, которые попадались на глаза каждому.
Больше всего художницу прославили её скульптуры — "нарисованные" металлическими прутьями контуры интерьера и разных предметов быта: шкаф с висящей в нём на вешалках одеждой, пианино со стулом, стол с компьютером, кровать. Самое что ни на есть утилитарное и необходимое в жизни каждого художница лишила главного — возможности быть использованным, превратив в чистую идею: на стуле невозможно сидеть, на пианино — играть, в окно — посмотреть. Расставленные в белых стенах музея чёрные контурные скульптуры складываются в целые абстрактные комнаты и дают очень необычное ощущение попадания в двухмерное пространство белого листа. Будто ты сам становишься контурным человеком, таким же пустым и прозрачным, и поэтому руки непроизвольно тянутся к этим вешалкам с платьями, чтобы качнуть их на металлической линии перекладины. Сваренные из тяжёлого металла, они, тем не менее, выглядят лёгкими и прозрачными. Своими работами художница подарила нам возможность осязать не просто рисунок, а самое неосязаемое в нём — его линии. Собранные вместе, эти не вещи, а, скорее, идеи вещей сложились в идеально красивые графичные композиции.
Одна из таких композиций представляет из себя комнату в больнице: койка, капельница, раковина. Это отражение и драматичной жизни самой художницы, которая из-за болезней ушла из жизни совсем недавно, 4 июня этого года, в возрасте 43 лет. Аня Жёлудь (творческий псевдоним Анны Желудковской) получила признание и известность довольно рано, в возрасте 26 лет: её выставки проходили в московском ЦДХ и петербургском Русском музее, она была участницей зарубежных показов и основного проекта 53-й Венецианской биеннале — всего три российских художника за всю историю проведения форума удостоились презентации именно в рамках основного проекта.
"Плохо плохо", "Света белого не вижу", "Купите картину", "После зимы будет зима", "Сил жить больше нет меньше", — эти фразы, написанные нарочито детским почерком и как будто той же чёрной проволочной нитью, из которой сплетены её скульптуры, заполняют картины художницы. При всём достигнутом признании и заметности, её положение было далеко от благополучного — из-за минимального интереса к материальной стороне жизни и, как говорят знавшие Жёлудь, болезненного отсутствия стремления к поддержанию физического существования. Свои работы она часто просто раздавала или старалась обменять на нужные в хозяйстве вещи, например, на системный блок с монитором или два грузовика дров, которые были нужны для её деревенского дома в Подмосковье. Раздача работ была нередко обусловлена и их количеством: художница часто создавала серии картин, приравнивая монотонный процесс повторения изображения к молитве.
"Процесс рисования напоминал "Отче наш"... Монотонность и однообразие приравниваются к "Господи, помилуй, Господи, прости". Так во что же я верю? Я верю в предмет, верю в материальность, верю в композицию, в равновесие. Многократное изображение белого эмалированного чайника можно считать молитвой и, предполагая территорию галереи как место для экспозиции, мысленно чувствую там обитель — часовню, в которой находится иконостас. Понятия "храм" и "музей" для меня поменяны местами с самого детства, а может быть, и врождённо. Для Жёлудь музей — это храм, а храм — это музей". Аня Жёлудь, художник
Чёрная проволока-контур превратилась в сквозной приём в творчестве художницы: она стала стеблями комнатных растений, которые проживают свою печальную жизнь в горшках на подоконниках, а также метафорой связей, которые окутывают весь мир. Проект Жёлудь на Венецианской биеннале назывался "Коммуникации" – пространство экспозиции пронизывали металлические провода, то уходящие в стены, то опять выползающие наружу. Название отражало многозначность понятия: коммуникации – это не только технические кабели, провода и трубы, по которым движутся электричество, газ и вода и которые спрятаны от наших глаз за стенами, – но и связи личные и социальные, которые тоже невидимы и тоже нас соединяют. В конце жизни Аня Жёлудь снова вернулась к теме коммуникаций и провела выставку "Абзац" – на стенах и полу галереи лежали пучки разорванных металлических проводов как метафора разрушенных связей.
Что ещё можно увидеть на выставке
"Я рисовала не кафель, а процесс его разрушения, конкретную конфигурацию сколов. На картинах изображены дырки, которые появлялись в метрополитене каждый день. В какой-то момент станция метро "Пролетарская" превратилась в настоящую галерею, где я нашла концентрат своей творческой деятельности". Аня Жёлудь
"Серия "Народный натюрморт" – это изображения мусорных бачков, которые стоят на остановках, у входа в метро, в парках. Мусорки, куда мы складываем бутылки, банки, стаканчики и таким образом, не подозревая об этом, мы формируем образцы коллективного творчества". Аня Жёлудь
"Комнатное растение – человек в коме. Оно дышит, за ним надо ухаживать. Для него отстаивают воду из-под крана в пластиковых бутылках. Ему подсыпают грунт из пакетиков. В то время как комнатное растение обречено на сдавливание корневой системы стенками кашпо, на листья, покрытые пылью, ему, тем не менее, необходимо раз в год расцвести, чтобы хотя бы немного оправдать свое существование. Из всех бытовых историй его – самая грустная. Потому что при том, что оно живое, его судьбу выбирают так же, как выбирают судьбы неодушевлённых предметов". Аня Жёлудь
