Без веры, надежды и любви
Иван Коломийцев (Дмитрий Цурский) – бывший полицейский, оказавшийся в отставке после покушения на него революционеров. Деспотичный в семье и скорый на расправу на работе, он не хочет признавать, что по его ошибке осудили не того, кто на него покушался. Пятеро детей выросли без его внимания, и теперь эти фактически взрослые люди для него чужие. Пётр (Фёдор Бычков) сочувствует стрелявшим в отца революционерам, Александр (Николай Балацкий), наоборот, решил пойти в полицию и требует у родителей денег, чтобы отпраздновать с товарищами своё назначение, Вера, по определению матери, глупа, а Надежда (Елена Бобровская), "чувственное животное", тоже вечно нуждается в деньгах для безбедной жизни. У жены Ивана Софьи (Ксения Роменкова) в прошлом был роман с его братом Яковом (Александр Хорлин), от которого родилась дочь Люба (Алина Исхакова) – горбатая и кривая. Софья в неловком положении: она постоянно вынуждена просить денег у Якова, который ей по душевной доброте не отказывает. Имена матери и дочерей, конечно, символичны и называют то, что в семье отсутствует, – надежду, веру, любовь и мудрость.
Новости Первого канала
Все действующие лица в течение спектакля не покидают небольшой сцены: те, кто должен с неё, по идее, уйти в том или ином эпизоде, просто молча сидят на стульях, притворяясь невидимыми. Декорации заменяют надписи на висящих над сценой экранах: "Уютная комната, в левой стене – камин. У задней стены ширмы, за ними видна односпальная кровать, покрытая красным одеялом, и узкая белая дверь". Всё это мы должны постараться вообразить, но быстро промелькнувшие описания не дают возможности как-то набросать в уме эскиз происходящего, оставив в недоумении, где же на этом двухметровом пятачке можно воткнуть, например, камин.
На связь с сегодняшним днём в пьесе не намекают, а настойчиво указывают: все одеты в современную одежду, а на тех самых экранах над головами действующих лиц мелькают телесюжеты с обрывками репортажей про политические беспорядки в разных концах света. Для самых, видимо, наивных между сценами периодически звучит отбивка из новостей Первого канала. Правда, ничего, кроме желания зевнуть, эти избитые параллели сегодня уже не вызывают.
Желание сделать из Горького актуального автора и составляет главную проблему этой постановки: одетые в полосатые адидасовские толстовки и шпильки герои пытаются натянуть оставшиеся более ста лет назад социальные обстоятельства на сегодняшний день, как сову на глобус. По этой причине вполне чётко прописанные драматургом характеры размываются, и теряется, например, специфический горьковский юмор, который есть даже в этой не особенно весёлой пьесе. Из-за нарочитой условности действия и несоответствия облика персонажей сути того, что они, часто с чрезмерным надрывом, произносят, сложно довериться логике их поступков. Может, конечно, её и нет, как у всех экзальтированных граждан, но в целом всё выглядит примерно так же, как если бы какие-нибудь зумеры вдруг стали бы всерьёз общаться при помощи оборотов из "Слова о полку Игореве". Ясно только одно – всем плохо и лучше уже не будет.
Сравнения – дело неблагодарное, но сложно отделаться от воспоминания о постановке "Последних" режиссёром Адольфом Шапиро в 1995 году в Театре под руководством Олега Табакова, которую отличала рельефность и индивидуальность каждого персонажа, понятное развитие интриги, ясность в отношениях между героями.
Потрогать спектакль руками
Весь спектакль разыгрывается на поворотном круге, который медленно вращается в центре зрительного зала. Это и намёк на концепцию цикличности истории, события которой якобы повторяются через определённый промежуток времени, и намёк на революцию – опять же толсто данный чёрным по розоватому в красивой программке: "Революция (от позднелат. revolutio – "вращение, переворот, превращение") – слово, заимствованное из лексикона астрономов и астрологов, откуда оно со временем перешло в политический язык".
Кроме всех этих указанных параллелей, вращающаяся сцена – просто очень удобная для зрителя находка, позволяющая озирать всю её вне зависимости того, какое место в зале тебе досталось по билету. Близость сцены к стульям зрителей даёт дополнительное ощущение, будто всё театральное действо разыгрывается среди нас, пришедших на спектакль, с нашим участием. Стоит протянуть руку, и ты коснёшься этой истории, нравится она тебе или не особенно.