Сеанс у психолога – это не исповедь. Когда можно нарушить профессиональную тайну?

На онлайн-приёме у психолога москвич озвучил пугающие откровения. Сначала мужчина рассказал, что не любит правительство, что ходил раньше на оппозиционные митинги и даже задерживался полицейскими, а потом признался, что хотел бы совершить подрыв у стен Кремля или у одной из башен "Москва-Сити". Недолго думая, психолог позвонила в полицию и сообщила IP-адрес клиента. Названные мужчиной места планируемого теракта – Красную площадь и "Москву-Сити" – обыскали с собаками, но ничего подозрительного не нашли. Теперь разыскивают потенциального экстремиста.

Этика заканчивается там, где начинается криминал

Этический кодекс психолога гарантирует клиенту конфиденциальность, но это совершенно не тот случай, уверены коллеги обратившегося в полицию специалиста. 

– Профессиональная этика не позволяет нам обсуждать клиентов с другими, но, если человек намеревается причинить кому-то вред – избить, убить, совершить теракт или суицид, мы обязаны сообщать об этом. Как только становится очевидным преступное намерение, нужно сразу бить тревогу, вплоть до того, чтобы выйти под каким-то предлогом из кабинета во время приёма и позвонить куда следует. То же касается насилия над детьми, – объясняет семейный психолог Светлана Бояринова. – Другое дело – измены, абьюз, семейное насилие: если клиент сам не обращается в полицию, мы не делаем этого вместо него. 

По мнению юриста Павла Орват, в данном случае само понятие "врачебная тайна" не имеет силы, поскольку психолог – не врач. Это значит, что ни о какой правовой ответственности за разглашение сведений о пациенте речь не идёт в принципе, и решение сообщать или не сообщать в полицию остаётся полностью на совести специалиста. 

– Закон о профессиональной тайне распространяется на врачей, адвокатов, нотариусов, которые не имеют права разглашать личные сведения, – говорит юрист. – Но и в этом законе прописаны исключительные случаи, когда тайну можно разглашать, например, врач обязан сообщать об угрозе массового заражения или отравления, о криминальных травмах, отвечать на запросы следствия и суда. С другой стороны, рассказывать о желании пациента совершить какое-то преступление ни врача, ни адвоката, кого-либо другого закон не обязывает.

Не каждый грех можно отпустить

С точки зрения закона есть профессии, где конфиденциальность не допускает никаких оговорок – например, священники, которые подчиняются ещё и церковным догматам. А тайна исповеди охраняется и светской, и духовной властью. 

Как объяснил настоятель Долгопрудненского Покровского храма Николай Лузанов, церковь запрещает рассказывать о чужих грехах или преступлениях, а светский закон не принуждает нарушать обеты. Однако не каждый разговор со священнослужителем, по словам отца Николая, является исповедью. 

– Исповедь – это покаяние в грехах, а если человек заявляет, что хочет убить кого-то, устроить теракт и это не просто эмоциональный срыв, а конкретные намерения, ни о каком раскаянии речь не идёт, скорее, он делает священника своим соучастником, – говорит настоятель. – В этом случае служитель церкви, если ему не удаётся достучаться до этого человека и переубедить его, вправе попытаться предотвратить преступление, никакого нарушения таинства здесь не будет. 

А в отношении уже совершённых преступлений, о которых рассказывают на исповеди, церковь непреклонна: тайна остаётся тайной. Правда, за смертный грех – убийство, педофилию, аборт, священник вправе наложить наказание – епитимью, например, отлучение от причастия или даже от церкви по решению церковного суда или епископа. По словам отца Николая, с такими случаями приходится сталкиваться многим священникам.

Читайте также: Платит он или она, выясняло Metro у гуру отношений и этикета, а также у простых москвичей.