Хосе Эрнандес Бланко ждёт зимы с нетерпением. Лето для исследователя волков – тяжёлый период, говорит он. Несмотря на то что родился ныне старший научный сотрудник Института проблем экологии и эволюции им. А. Н. Северцова в солнечной Испании, он не страдает от русских холодов, а привычно собирается в очередную экспедицию.
– Летом нет снега, а значит, почти нет и следов. Мы же не в пустыне работаем, а в лесу или лесотундре. Осенью мы собираем информацию о местоположении волчьих выводков, а зимой изучаем их поведение, идя за ними по тропе. Я из горной части Испании, если бы был из жаркой, наверное, умер бы тут зимой, особенно где-нибудь в Магадане, куда часто езжу в экспедиции, – рассказывает учёный корреспонденту Metro.
Хосе только что вернулся из заповедника “Калужские засеки”, где расположена его база. И это только одна точка на карте, где учёные планомерно изучают поведение и социальную структуру волков. Воронежская и Астраханская области, Калмыкия, Сибирь, Якутия и Магадан – везде рядом с людьми живут волки, и такое соседство – предмет научного интереса. Для того чтобы собрать информацию о животных, учёным приходится даже учиться по-волчьи выть. И представьте, волки их понимают!
– Волки лучше реагируют на вой человека, чем на аудиозапись собственного воя. Смысл воя в том, что они могут подойти на вой очень близко, особенно молодые и волчата. При этом группировки волков очень разные: есть молчаливые, а есть и говорливые, которые не могут удержаться и не ответить, например, на гудок поезда или звук летящего самолёта. Это их способ связи и консолидации друг с другом. Отстал один от других и воет: "Подождите меня!" Кстати, вой бывает разный. Хоровой, например, это же просто песня, как на грузинском застолье – круто, они чувствуют себя вместе и получают прилив энергии. А иногда вой информативный, нужный в определённой ситуации. Самец уходит на охоту, оставляя самку со щенками, в определённое время он приносит добычу. И не просто внезапно появляется, а предупреждает воем, как мы по телефону – "Скоро буду!".
– Коллективно волковеды тоже воют?
– Когда приезжаем на новое место, конечно, воем, чтобы услышать ответ и собрать информацию. Сейчас как раз самый звучащий период, щенки подросли и встраиваются в общий хор, который инициирует самка. Они ещё не умеют выть и выдают сложные партии. С помощью звуковых ловушек мы записываем этот вой, а потом искусственный интеллект помогает посчитать, сколько самок, самцов и щенков находится на территории. А мы понимаем по вою, сколько стай, как они взаимодействуют друг с другом, где ядро популяции – это как запахи на семейной кухне. А потом, зимой, мы уже будем изучать информацию на тропах, собирать данные о генетике и родственных связях. Сейчас появились новые методы, например, концентрация кортизола в экскрементах даёт понимание об уровне стресса. А мы получаем от этого информацию или о сложностях с охотой, или о частых контактах с человеком.
– Видимо, из-за того, что волк – социальное животное, его часто сравнивают с человеком. Человек человеку волк, например.
– Человек всё время стремится кого-нибудь сравнивать с собой. Большинство образов волка, созданных людьми, делают его одиозной фигурой. Они просто не понимают, как устроена их структура. Я очень много ходил по волчьим тропам, наблюдал за ними ещё до того, как начали применять телеметрию. Идя по следу, собираешь данные о том, кто с кем шёл здесь, сколько было волков и куда они разошлись. Пробы мы отвозили в лабораторию и расшифровывали в том числе с помощью обученных собак.
Хосе рассказывает о своей докторской диссертации, которую готовится защитить. Один из выводов кандидатской – это то, что волки живут в стае постоянно, а не только зимой, как считалось ранее. Стая занимает определённый участок, щенки держатся в определённой его части, начинают свободно передвигаться в 4—5 месяцев, когда готовы к обучению. Рядом живёт, например, другая стая, и даже неопытные волки понимают, что конфликтов с соседями надо избегать. Агрессию они лишь обозначат.
– Волки осторожны, не лезут на рожон и берегут друг друга, ведь если один получит травму, то не сможет охотиться. Однажды я наблюдал, как волчице на охоте лошадь сломала копытом челюсть и члены стаи кормили её шесть лет.
– В таком случае кто же тогда нападает на людей? В Индонезии, например, недавно волк загрыз девочку на пляже.
– Чтобы волк напал на человека, он должен быть не просто голодным, должно произойти что-то неординарное. В Юго-Восточной Азии, Индии ситуация сложная, случаи нападения там есть. Человек там живёт не лучше дикого животного, под открытым небом и при очень высокой плотности населения. Они проживают очень бедно и в жутких условиях, если есть какая-то скотина, её берегут как зеницу ока и закрывают. Волки существуют там при низкой плотности копытных, при этом есть и другие хищники – те же леопарды и тигры. Не всякий голодный волк нападает, только если он вырос в таких условиях, где человек становится потенциальной добычей.
– Но у нас другие условия.
– В России плотность популяции волка несоизмеримо меньше. Чаще всего, когда мы разбираемся в случаях нападения волков, то выясняется, что речь идёт о гибридном животном. Стреляя в волков, человек нарушает структуру популяции и самка начинает рожать на износ, производя на свет больше самок, а именно они отселяются затем. Уходя на новое место, самки встречают самцов волка, а если тех не хватает, то им приходится выбирать собак. И вот гибриды как раз и нападают, потому что собаки не боятся людей, в отличие от волка. Кроме того, убивая взрослых волков, люди оставляют группировки из шпаны, которая режет скот и быстро перемещается на другую территорию. Охотники вновь идут на отстрел и снова убивают взрослых, увеличивая проблему, а не решая её. Регулировать численность можно, забирая щенков из логова, это ещё советский и самый эффективный способ.
– А как вы впервые встретились с волком?
– Впервые с волком я встретился, когда мне было 15 лет, в горах Испании. По вечерам я слушал их вой и устроился под открытым небом на ночлег в просеке. А волк поднимался по ней, прыгая с камня на камень, подпрыгнул – и прямо чуть не наступил на меня. Испугались оба, а я ещё и в спальнике, одно лицо торчит. Он фыркнул и убежал. После этого я встречался с ними много раз, вытаскивал щенков из логова, волчица при этом выла и сообщала обо всём самцу. И агрессии я от них не видел.
– Именно волки вас привели в Россию?
– Получается так. У меня в Испании был очень хороший учитель Рамон Гранде дель Брио, натуралист от бога, хотя он по образованию географ и археолог. Он заинтересовал меня поведением волков. Я хотел стать зоологом и поступил в Университет Саламанки. Но на второй год обучения я понял, что это не то, я не хочу изучать биологию исключительно в лаборатории. Тогда я уже познакомился с работами советских зоологов Огнёва, Мензбира, Наумова и понял, что просто хочу приехать в Россию и заниматься волками. Я так и сделал, поступил в МГУ на первый курс. Это были 90-е годы и тогда говорили, что те, кто остался в России, либо её очень ненавидят, либо сильно любят. Но всё получилось. С 2003 года я работаю в институте Северцова. Мой отец смеётся: “Ты не только занимаешься тем, что обожаешь, но ещё и получаешь за это деньги”. А мама несколько раз бывала у меня в гостях в Москве, она искренне любит Россию. А я в Испании почти не бываю, да и вообще обрусел.
Хосе рассказывает, что ездить приходится по всему миру и заниматься не только волками. На Дальнем Востоке и на Кавказе необходимо восстанавливать численность леопардов, в Монголии и Казахстане ведутся работы по снежному барсу, а в Китае исследуют хищных кошачьих. Но персональная тема учёного – всё-таки волки, их социальная структура и жизнь.
– Это очень умное животное! – заверил меня Хосе.