– Мистика в 1970-е на официальную сцену проникала через театр, – рассказывает Кирилл Светляков, историк искусства, главный специалист по современному искусству отдела руководства Государственной Третьяковской галереи. – Театральные художники создавали мистические декорации, например, художница Ольга Булгакова делала марионетки, которые совсем не похожие на людей. Эти фигурки на грани жизни и смерти создавали сумрачную атмосферу. Работы публиковались на обложках журналов, и их широко обсуждали в обществе. Так, постепенно, из 60-х, когда искусство было подчинено рацио и науке, иррациональное, мистическое пробивается в следующее десятилетие.
Художники, которые занимались неформальным, как тогда называли, искусством, работали официально декораторами и оформителями художественно-промышленных выставок, а в свободное от работы время вели совсем другую творческую жизнь: группами выезжали за город, где надевали странные костюмы пришельцев или мистических существ, и устраивали перформансы, больше похожие на мистерии. Под масками скрывали лица и называли действо "кинетической игрой".
В искусстве 1970-х постепенно, как отмечали критики, шло накопление иррационального. Фантастические темы захватывают и кинематограф, например, в 1971 году выходит фильм Саввы Кулиша "Комитет девятнадцати" о советских учёных, которые летят в Африку, чтобы предотвратить распространение эпидемии, передающейся от птиц. Людей в 1970-х волнуют темы биологического оружия, изменения сознания, поиска своего пути через различные учения, практики.
– Художник Александр Григорьев и его команда делают кляксы, геометрические формы, пытаясь зрителя запутать, – продолжает историк искусства. – Они верили, что, если смотреть какое-то время на эти формы, у зрителя зрачки расширяются, он погружается в состояние транса. Здесь можно наблюдать, как постсоветская живопись, впитав образы Пикассо, Филонова и Дали, становится открытой формой, вовлекая зрителя в себя. Так постепенно Ленин превращается в чёрную кляксу, как в работе Гурама Геловани, а потом и в "Чёрный круг" Малевича и затем и вовсе – в знак. Популярной становится фигура Евгения Шифферса, режиссёра театра и кино, писателя, религиозного мистика. В 1967 году к 50-летию Октябрьской революции он снимает вместе с Александром Ивановым потрясающий фильм "Первороссияне" о первых коммунарах. Этот фильм – удивительное произведение искусства, где цвета становятся главными героями повествования. Шифферс устраивает здесь мистический ритуал – похороны коммунаров с красными гробами. Разные мистические ритуалы он проводил у себя дома. Всю мебель из дома вынес, и участники ритуала спали на полу на коврах. Часто они и не понимали, что происходит и в чём они участвуют, авторитет Шифферса был столь силён, что готовы они были на всё. Как-то пожаловались соседи, что квартира превращается резиновую, пришёл участковый и сказал: "Делайте что хотите, но те, кто тут не прописан, пожалуйста, помещение покиньте".
Шифферс и его "коллеги" воспринимали эти "перформансы" как часть духовной практики, а они в 70-е процветают. Появляется множество последователей, которые организовываются в кружки, встречаются в квартирах или выезжают "практиковать" за город. Художник Михаил Шварцман, громкое имя в неофициальном искусстве того периода, верил, что через его яркие абстрактные портреты, всматриваясь в лик, можно пройти в иное измерение и словить лучи второго уровня. Особенно он просил уделять внимание бровям, именно в них закодированы эти лучи, которые при правильном "прохождении" отправят вас в астрал.
1970-е становятся временем разных путешествий во времени. Множество культурных феноменов тех лет возникают на сплаве архаики и модерна. В искусстве появляются темы апокалипсиса, женские образы обретают демонические черты, а волосы становятся чем-то средним между принадлежностью к демонической натуре и к натуре свободной.
– Такие образы изображал в своих картинах художник-авангардист Валерий Гаврилов, а музой была его жена Зинаида, – говорит Кирилл Светляков. – Супруги образовали сообщество мистиков и психоделиков, потому что интересовались разными путешествиями в другие миры. Их кружок стал центром притяжения – желающих попасть к ним оказалось много.
Меж тем, возвращаясь из "путешествий во времени", Гаврилов работал художником-оформителем и ещё в начале 70-х расписывал ресторан "Петровский зал", то есть свои безумные мистические идеи выносил за пределы холста. Значимой работой Гаврилова того периода стали деревянные скульптуры в парке Лесоводов в Уфе.
В советскую эпоху возникает совершенно альтернативное влечение к мистике, архаике. Тема полётов, отрыва от земли, зависаний, была навеяна полётом в космос Гагарина. Эта тема обретает в искусстве 70-х иные значения: вот-вот мы куда-то полетим, кого-то там найдём и откроем новые удивительные миры, будем расселяться по другим планетам – советскому человеку, который только получил одинаковые типовые квартиры и зарабатывал примерно одни и те же деньги, хотелось вырваться из этого однообразного, стандартизированного мира, блестяще показанного в фильме "Ирония судьбы, или С лёгким паром".
– Когда жизнь стандартизирована, человек рано или поздно от такой рациональной жизни устаёт, – объясняет Кирилл Светляков. – И ему становится нужна альтернатива. Так в рациональное общество советского человека врывается пространство воображения, безумия, та крайность, которая в советской культуре не была предусмотрена, потому как ключевое слово этой культуры – сознательность, а не "бессознательность". От такого наплыва безумия рациональный человек раскололся надвое, начал жить как бы в двух реальностях – реальной и виртуальной. Точно так же, как и мы сегодня жить продолжаем.
Пока на фестивале одни гости слушали лекции и участвовали в паблик-токах, другие предпочитали проводить время во вполне реальной реальности.
– Что-то там всё так сложно, интеллектуально – мистицизм, психоделика, шизофреническое раздвоение личности, у нас своя психоделика, – сказали девушки, плавно покачиваясь в гамаках в беседке среди вековых сосен. – Вот где настоящий астрал: природа, друзья и релакс. И вам, кстати, советуем!