В кромешной тьме неоновыми огнями светились виды Москвы, портреты девушек, напоминающих японских гейш, Фрида Кало, ирисы... Включился свет: на мольбертах стояли вроде бы те же самые картины, но ни на одной из них нет того, что я видела минуту назад. Там, где был нарядный Московский Кремль, рыбные мануфактуры и кирпичные дома, теперь изображено облачное небо. Подошла почти вплотную к полотну: белые, нежно-розовые акриловые краски в некоторых местах положены сверх меры – вот-вот получится отщипнуть кусочек от кучевых облаков, как от сладкой ваты. Но от предыдущего пейзажа даже не осталось следов.
– Тут же было другое! – вслух удивилась я.
– Это были люминофоры. Для обычного света они невидимы. А под ультрафиолетом – пожалуйста. Смотрите, у каждого холста прикреплена светодиодная лента с лампой УФ-излучения. Сейчас покажу, – объяснила художница Елена Кутузова, единственная в мире работающая в технике двойного изображения с применением люминофоров. И выключила свет: картины снова сияли под фиолетовым лучом лампы сюжетами, которые я видела ранее.
"Вот бы ими порисовать", – замечталась я про себя.
– Люминофоры – это вещества, которые преобразуют поглощаемую энергию в свет. Каждую краску я изготавливаю сама, прямо перед работой. Потому что в зависимости от материалов и поверхности, с которой я буду работать, выбирается связующее, пигмент и люминофор, из которых состоят краски. Чтобы добиться этого невидимого, точнее, прозрачного состава, мне понадобилось более пяти лет экспериментов и исследований. К слову, они продолжаются и сейчас. У меня есть огромная таблица: каждому оттенку краски присвоен номер, написано связующее, как повела себя люминесцентная краска.
– Так вы химик? – не унималась я.
Елена улыбнулась и замахала руками: никакого отношения к науке она не имеет, она не с самого начала писала светящимися красками, знакомство с ними произошло совершенно случайно. На одной из первых выставок художницы в книге отзывов и предложений некий посетитель написал: "Ваша выставка очень интересная, я хочу с вами познакомиться. Я химик и занимаюсь люминофорами".
– Так мы познакомились. Мы дружим уже 20 лет и вместе запатентовали новую технику, – вспомнила Елена и вдруг резко обернулась на посетителей. – Мне нужно подготовиться к мастер-классу!
Художница бросилась поправлять освещение, двигать мольберты, искать волонтёров, чтобы выставить стулья, а я за ней. После моих бесчисленных предложений помощи и просьб о живом участии Елена всё же сдалась.
– Тогда сегодня вы станете моим подмастерьем. Я сама скажу, когда мне помочь, – отчеканила мастер и ушла за люминесцентными красками, палитрой и фартуком.
Я не могла поверить своему счастью – я буду рисовать с великим мастером! И совсем не заметила, как все стулья заняли, а Елена встала у холста, на котором акрилом уже были нарисованы три танцовщицы.
– Что будем рисовать? Давайте что-нибудь простое, например цветы, – обратилась Елена к залу, пока клала краски на палитру.
Точными взмахами кисти начали появляться стебли. Затем, не отрывая взгляда от полотна, художница набросала очертания бутонов.
Ничего, кроме листка, на котором были напечатаны вопросы для интервью и красной ручки, у меня не оказалось, поэтому пришлось обходиться чем есть. Моя ручка стала кисточкой, а каждый совет Елены – указанием к действию. Тут мастер вручила мне свою кисть, палитру и разрешила нарисовать новые цветы или листья к уже написанным. С замиранием сердца я согласилась, но места для цветов почти не осталось, рисовать только листья не хотелось. Я изловчилась и принялась рисовать маленькие ирисы под большими. Но, как ни старалась, не залезть на другой ирис не получалось.
– А вы сможете переделать картину, если я её испорчу? – робко поинтересовалась я.
– Нет. Мои краски нельзя перекрыть, стереть, так что права на ошибку нет, – предупредила меня художница и забрала кисть.
"Рисовать люминофорами мне ещё рано", – решила я про себя. Отточить своё мастерство, к сожалению, не получится: таких красок нигде не купить, поэтому придётся тренироваться на светящемся акриле.
