Пожелтевшие письма с фронта, рисунки, выполненные в минуты затишья между боями, фотографии военных лет – всё это живые свидетельства истории, которые бережно хранятся в домашнем архиве семьи Гончуковых. Внук Ивана Гончукова Арсений, режиссёр, писатель и поэт, рассказал не только о том, как воевал дед, но и о том, какими талантами он обладал.
Рисунок с фронта
– Мой дед Иван Григорьевич Гончуков очень хорошо рисовал, он любил рисовать животных, природу, пейзажи. Мой брат, художник-живописец, – в него. Но когда в 1942 году мой дед был на фронте, а он прошел всю войну, был боевым комбатом в артиллерии, а это 122 миллиметровые гаубицы... было уже не до рисунков, – делится с Metro Арсений. – И вот чудо – в одном из писем он вдруг отправил родным с фронта зарисовку главного моста в родном Ржеве, городе, который любил, и откуда пошёл наш род. ... Это был такой трогательный и светлый рисунок, он поражает и сейчас...
Как рассказал Арсений, мост разбомбили фашисты, безжалостно и цинично.
– Как и всё, что они делали, выжигая землю, на которую ступали. Кстати, не знаю, легенда или нет, но говорят, что Гитлер лично хотел услышать по телефону звуки взрывов. Дед рисовал погибший мост, как бесценную память о своем любимом городе... Мост был его символом – жители любили отдыхать вблизи него на пляже или прогуливаться рядом. Подумать только! Необычно и трогательно – боевой комбат, суровый командир, прямой наводкой уничтожавший "скопления гитлеровцев", "фашистские доты" , как следует из его наградных листов, – рисует картинки для своей племянницы, которую он называет Томкой, и подписывает "Родина”! – продолжает Арсений. – Родина! Понимаете! Одно только слово, самое ценное слово... Оно написано даже с маленькой буквы, настолько сильно оно само по себе, настоящее, неподдельное... И это пишет взрослый человек! Не ребенок. Выводит рукой – "родина", самое ценное, что только есть у людей. Настолько это знание, понимание было обострено у советских солдат... Мне кажется, можно почувствовать, что было у них в груди, когда они сражались. Через вот такие детали.
Написали очерк для потомков
Родственницы Арсения Тамара Соснина, Марина Целина и Алина Фрилинг по документам, хранящимся в семье, написали статью об Иване Григорьевиче и его двух братьях Павле и Николае, сделали коллаж из фотографий, наградных документов и писем.
Брат Ивана и Николая Павел пропал без вести в октябре 1941 года. Иван и Николай прошли всю войну.
По Кенигсбергу били из гаубиц много суток подряд
Иван Гончуков брал со своей батареей Кенигсберг и закончил войну только в 1947 году. Арсений вспоминает рассказ деда:
– Он не любил говорить о войне. Она была сплошной травмой, болью, столько потерянных жизней, погибших друзей и родных, такого огромное бесчеловечное дело... Но какие-то воспоминания передавал нам, его внукам. Рассказывал как брали Кенигсберг, как били по нему из гаубиц много часов, суток, как в воздухе стояла сплошная красная завеса, облака пыли – это разрушались стены древних фортов, в которых засели фашисты... А однажды дед сказал: судьба артиллериста, мы били по крепости много дней, а когда зашли – увидели лежащие мертвые тела в несколько слоев, наших рук дело... И хотя это был враг, свирепый зверь, смотреть на это было невыносимо живому человеку. Пусть даже он закаленный военный.
Когда мои родственницы и сестра Алина, с которой мы поддерживаем теплые отношения всю жизнь, работали с архивом, они обратили внимание на письмо Ивана Григорьевича, которое он написал из армии своему брату Николаю в апреле 1941 года (а призвали Ивана в 1939 году): "Видимости на демобилизацию предстоящей весной нет... Но ничего! Серую шинель не век носить!" Вот так легко и ярко писал дед... И, как настоящий стойкий русский солдат, всегда надеялся на лучшее. На мир.
Двумя стрелковыми полками держали оборону под Ленинградом
Для семьи Гончуковых письма деда с фронта стали живыми свидетельствами истории: в сентябре 1941 года 115-я стрелковая дивизия 54 армии, где воевал Иван Григорьевич, начала бои, стремясь прорвать кольцо блокады Ленинграда.
– Дед очень подробно писал о боях за Невский пятачок – это был небольшой плацдарм на берегу Невы. Сражение началось 19 сентября. У них было только два стрелковых полка, они держали оборону на правом берегу – "без танков и без достаточного зенитного прикрытия”, как писал Иван Григорьевич. Конечно, это были тяжелейшие ожесточённые бои, о которых написано в каждом учебнике истории сегодня. Там земля была обильно полита кровью и навеки нашпигована свинцом и железом. Немцы не жалели снарядов, мин и бомб: ежедневно вели обстрелы, обрушивая на двухкилометровую территорию около двух тысяч снарядов. Сегодня трудно такое представить! И всё же, несмотря на это, фашистам не дали форсировать Неву.
"На этой земле не сеют, не сажают, не пашут, потому что там на каждом квадратном метре находится 10 кг металла", – напишет близким Иван Григорьевич. Немцы отступили 29 апреля 1942 года. Он видел все это своими глазами, и чудом выжил на той убитой земле.
Написал командованию в Москву
– В одном из писем дед рассказывает, что тогда, в начале войны, был сильно обеспокоен отсутствием хорошего вооружения, – продолжает Арсений, – и даже написал техническое предложение в Москву – о том, что важно иметь в дивизии приборы звукозасечки целей противника! Это делалось при помощи звукометрии. У немцев всё это было.
Иван Григорьевич за это переживал и как инженер, технический специалист высокого уровня, а ещё он был изобретатель, и потом, на гражданке, предлагал свои решения.
Военное командование внимательно отнеслось к письму, и вскоре Ивана Гончукова направили в артиллерийское училище как ценного инженера. Там он изучал методы звуковой разведки, в том числе и применение той самой специальной звукометрической аппаратуры. Впоследствии эти знания помогли уничтожить немало вражеских целей.
"Читаю его письма и думаю – зря не писал повести и рассказы!"
– Письма Ивана Григорьевича рассудительны, предельно конкретны, но все-таки дед очень тонко чувствовал, не только инженером был, – продолжает Арсений. – В некоторых письмах ощущается тонкий лирический оттенок. Вот он пишет, например: "...на поле боя важно не только присутствие великолепного тяжёлого танка или стрельба из отличного грозного оружия, но и то, кто ведёт этот танк, кто им маневрирует, знает дыхание его мотора, кто из артиллеристов не только выпускает много снарядов в сторону врага, а кто умеет быстро перенести своё орудие и безошибочно бьёт по целям противника... Мы этому обязаны научиться".
В общем, настоящий командир он был, не только хорошо знал свое дело, но и рассуждал о философии этого дела, о его роли и предназначении.
Во второй половине 1942 года Иван Гончуков воюет на Волховском фронте, его дивизия участвует в обороне территорий северо-восточнее Любани.
– У нас хранится письмо, написанное в блиндаже карандашом брату Николаю, напоминающее дневниковые записи. Когда перечитываю, не покидает ощущение, что он фиксировал время, в которое жил: "Сейчас ночь – тёмная, сырая, осенняя ночь. Развёл посты, сижу в блиндаже у камелька-коптилки. Пока тихо, а вчера, как разъярённый, враг набросился на нас своей огневой мощью... Ночь полна разными звуками, но они привычны уже". Так писал дед, а мне, как режиссеру, сразу вспоминаются советские фильмы, Тарковский, Герман, чувствую ту фронтовую атмосферу, солдат у коптилки...
"А ведь раньше жутковаты были лесные чащобы, до рассвета приковывало уютное местечко около деревьев и под ними костёр. Это было радостное мирное время, когда ходили пешком и ездили зайцами на тормозных площадках поезда за грибами... Теперь другое! Площадь лесного царства прочёсывают огни автоматов и пулемётов. Цепляясь о ветви деревьев, разрывные щёлкают как орехи...
Нам ещё трудно – мы в борьбе одни, но не было ни одной армии в Европе, которая бы смогла сдержать такие значительные силы врага..."
Мне, как писателю, хочется воскликнуть – ну чистый Бунин же! Или Астафьев! Дед не писал прозу, но я как автор рассказов, повестей и романов, читаю его письма и думаю – а зря не писал!
Иван Григорьевич был дважды ранен, он участвовал в тяжелейших боевых операциях. Одна из них – ликвидация Киришского выступа, происходила осенью 1943-го.
– Это был плацдарм немецких войск на восточном берегу реки Волхов, – продолжает рассказ по письмам своего деда Арсений. – Немцы удерживали эту территорию два года, надеясь повторить своё наступление в сторону реки Свирь и соединиться с финскими войсками. Но у них ничего не получилось: свои позиции противник потерял в октябре 43-го.
В 1944 году Ивана Гончукова наградили орденом Красного Знамени, он обнаружил ДЗОТ гитлеровцев и две их точки, когда шёл прорыв укреплённой полосы врага.
Среди наград Ивана Григорьевича Орден Отечественной войны 1 степени и два ордена Красной Звезды, к которым его представили в 1944 и 1945 годах.
Войну Иван Гончуков завершил в Кенигсберге, встретив там 9 мая.
Трудно сдержать слёзы
– Иван Григорьевич прожил долгую жизнь, вырастил двух детей – сына Михаила и дочь Татьяну. Всю жизнь помнил Родину и много работал на благо её восстановления и процветания.
Арсений читает письма из архива семьи с родными и сестрой, и от этого эпизода трудно сдержать слезы:
"Вернувшись с фронта, Иван Григорьевич, первым делом, приехал в гости в солнечный Туркменистан, к брату Николаю, с которым он не прекращал переписку всю войну. Так вспоминает эту встречу Николай Григорьевич в своих дневниках: "Узнав, что приехал мой брат Иван, начальство тут же отпустило меня с работы. Пришли домой, сели за стол и до ночи проговорили о пережитых днях, родных, о ратных делах наших доблестных воинов, о мире".
Невозможно без содрогания читать строки, описывающие посещение Ржева братом Иваном и то, что осталось от родного дома.
"Закурив папиросу Иван, не помня себя от нахлынувших предчувствий, быстро напрямик по сугробам направился в сторону ориентира – церкви Ивана Предтечи… Наконец и место, где стоял наш дом – глубокая яма – на канаве стоит клен и две ракиты. Несомненно, это место нашего дома… Ногами и руками Иван разгрёб снег. Под ним показались белые камни фундамента, когда-то переносимые с Волги на своих плечах. Охватив руками дорогие для него камни, которые стали свидетелями произвола немецких мерзавцев, Иван пережил тяжелейшие минуты. Через некоторое время по сугробам к Ивану подошла сгорбленная, худая от голода женщина и робко спросила, зачем он разрывает снег, чей ты будешь сынок – от таких вопросов ему захотелось горько заплакать.
Завязался сердечный разговор, и Иван узнал о судьбе родных и соседей. Глядя на ржевитянку, понимая, что она нуждается в помощи, он, недолго думая, достал из мешка хлеб, сахар и по-товарищески поделился, чем мог".
– Дед, когда пришел с войны, вместо дома родного увидел только белые камни фундамента... А дом разбомбили фашисты. И он руками ощупывал эти камни лихорадочно, и плакал... Вот в этих руках и камнях – вся война. В одной этой детали её пронзительность, ужас, правда, и высшая ценность родной земли..., – задумчиво говорит Арсений.