Наверняка и вы не раз так делали – прогуляться по Красной площади, дойти до храма Христа Спасителя, сделать фотографии на Патриаршем мосту… а затем, уже обессиленным, забрести в модный арт-квартал "Красный Октябрь" – посмотреть новую выставку, пообедать или просто выпить кофе с отличным видом на центр столицы…
Для молодых москвичей и гостей города этот квартал из красного кирпича – любимое место, полное ресторанов и кофеен, арт-пространств и маленьких магазинчиков… А ведь совсем недавно "Красный Октябрь" был важным промышленным объектом столицы – легендарной шоколадной фабрикой. За свою почти двухсотлетнюю историю он прошёл немало испытаний, а в годы Великой Отечественной "Красный Октябрь" внёс огромный вклад в дело общей Победы.
Как я встретила войну
Должна вам сказать, что мои красные кирпичные корпуса – отнюдь не советские постройки, как думают многие. Я украсила собой центр Москвы ещё в конце XIX века. Построили меня по заказу немецкого коммерсанта Фердинанда Теодора фон Эйнема. Начинал он с небольшой кондитерской лавки на Арбате, но за несколько лет разбогател настолько, что выстроил целый промышленный квартал на Болотном острове, в двух шагах от Кремля.
Называлась я "Фабрика Эйнема" и славилась на всю страну изысканными карамельными конфетами, шоколадными плитками с сюрпризом внутри и прочими атрибутами сладкой жизни.
После Октябрьской революции меня национализировали и с 1922 года стали именовать "Красный Октябрь". Должна сказать, что мне новое имя пришлось по вкусу – есть в нём что-то гордое и монументальное. Я продолжила выпускать конфеты и шоколад уже не для Российской империи, а для Советского Союза – разницы особой не было, сладкое ведь любят при любом политическом строе…
Так пролетали дни и годы, меня развивали и модернизировали. На работу ко мне приходило всё больше молодёжи – для них даже открыли фабричную вечернюю школу.
...На 22 июня 1941 года в школе запланировали выпускной вечер. Юношам и девушкам – будущим кондитерам – должны были вручить аттестаты зрелости. Накануне я долго не могла уснуть от волнения – представляла, как нарядные выпускники будут танцевать вальс, как радостно будет греметь оркестр… Но всё пошло не по плану.
Утром меня разбудил голос Левитана из громкоговорителей. Казалось, его тревожные слова гремели на всю Москву… Так для меня началась война.
Начало военных действий
С первых же дней войны больше пятисот работников фабрики ушли на фронт. Кто-то был мобилизован, многие записывались добровольцами. Часть оборудования эвакуировали в Куйбышев (сегодня это Самара), но производство не прекратили – работать в опустевших цехах остались женщины и подростки.
Уже 28 июля 1941 года моих юных работников забрали строить оборонительные рубежи вокруг столицы. 15-летние сотрудники шоколадных и карамельных цехов выполняли работу, тяжёлую и для взрослых мужчин. Каждый день нужно было рыть минимум шесть кубометров противотанковых рвов. Трудились с рассвета и до поздней ночи, стирали в кровь руки, надрывали спины – но не останавливались. Главное было – не подпустить врага к Москве.
Вот как описывала это время оформительница из конфетного цеха, юная Мария Ожерельева:
На защиту Москвы встали все от мала до велика. Мне тогда было шестнадцать лет. За годы войны на фабрике я работала всего два-три месяца. В основном находилась на трудовом фронте – разгружала железнодорожные вагоны, заготавливала лес, торф, уголь. Сейчас даже трудно себе представить, как на всё хватало сил. Мы, комсомольцы, работали по-стахановски, не считаясь со временем, работали и днём и ночью, преодолевая холод и голод. Одна у нас была забота, одно стремление – как можно скорее разбить врага. Поэтому для нас был единый боевой лозунг "Всё для фронта – всё для победы!"
А я тем временем каждую ночь тревожно ждала атак немецких бомбардировщиков. Летом 1941 года меня стали нещадно бомбить – нацистские самолёты нередко путали красные кирпичные строения с Кремлём. Сам Кремль успели замаскировать – купола церквей выкрасили в чёрный цвет, рубиновые звёзды закрыли в чехлы, на многие постройки надели фанерные футляры в виде деревенских изб. А я со своими трубами и яркими красными крышами красовалась совсем рядом.
Но работники не собирались отдавать меня вражескому огню – на крышах дежурили добровольцы – участники пожарных дружин, готовые в любую секунду схватить щипцами зажигательные бомбы и закопать их в ящиках с песком.
Вот как вспоминала одно из своих дежурств совсем молоденькая в то время работница, комсомолка Вера Косарева:
Ночь с 6 на 7 августа 1941 года я провела на крыше родной фабрики. Около трёх часов утра мы услышали звук воздушной тревоги и тут же – гул фашистских мессеров. Через секунду на фабрике вспыхнуло пламя. Загорелся склад упаковочной бумаги. Клянусь, я в этот момент видела не просто огонь – то была фашистская рожа, которая разрушает и жжёт всё то, что советские люди создавали годами. Мы не могли, не имели права отдать этой роже родную фабрику. Всю ночь мы с подругами тушили фашистские зажигалки, а утром пошли на смену – работать в цех. Все в синяках, саже, грязные, но гордые – отстояли дорогой "Октябрь".
Другой ночью дежурные с крыши увидели, как огромные бомбы падают в Москву-реку. По воде расплылись масляные пятна, встревоженные дружинники объявили химическую тревогу. Девчата-добровольцы спустились к воде. В противогазах со специальными реактивами и фонарями побежали в разведку. Темно, страшно. В небе видны только вспышки от разрывов зенитных снарядов.
Внезапно всё вокруг осветилось серебристо-зелёным светом. Это нацисты сбросили на парашюте осветительную бомбу. Разведчики доложили, что в воде не боевые яды, а нефть. Лётчики пытались взорвать мои корпуса, но промахнулись, и бомбы упали в реку.
Немцы под Москвой
К октябрю 1941 года немецкие войска подобрались совсем близко к столице. Эвакуация, паника, слухи о возможном захвате Москвы… Эти дни были, наверное, самыми страшными за всю войну. Директором фабрики в те годы был Владимир Гуляев. Вот послушайте, как он сам вспоминал эти дни:
На случай возможного захвата Москвы фабрику заминировали. Рабочих эвакуировали, а я до последнего оставался на посту. 16 октября 1941 года мы сидели в моём кабинете с группой подрывников и офицером НКВД, тревожно ожидая боевого сигнала. Офицер всё время звонил куда-то и спрашивал: "Как погода?" Ему отвечали: "Пасмурно". Это была условная шифровка. Если бы враги подошли слишком близко, ответом стала бы команда "Ясно". После этого слова мы должны были взорвать цеха, а сами после ликвидации предприятия отступать к партизанским отрядам. К счастью, сигнал к подрыву так и не прозвучал. Фабрика уцелела.
7 ноября 1941 года, в разгар обороны Москвы, на Красной площади, в двух шагах от моих цехов, прошёл легендарный военный парад. Мы показали всему миру: Москва не сдаётся! Победа будет за нами! Работники смотрели парад с моих крыш, да я и сама слушала берущий за душу марш "Прощание славянки" и глядела вслед бойцам, которые стройными рядами прямо с Красной площади уходили на фронт. Ведь он был всего в тридцати километрах.
Конечно, для сражений с врагом красноармейцам нужны были силы. Тут я и пришла на выручку: в цехах, где когда-то кондитеры создавали изысканные трюфели, стали производить армейские пайки – сухие брикеты концентрированных каш: пшённых, гречневых, рисовых. За все годы войны мы произвели 97 миллионов таких брикетов. А ещё – питательные батончики, карамель "Красноармейская звезда", легендарные конфеты "Фронтовые".
Всё это не только подкрепляло силы наших бойцов, но помогало им помнить – дома их любят и ждут победителями. Мои работницы – женщины и подростки – трудились в три смены, перевыполняли план более чем на 200 процентов!
С первых дней войны женщины "Красного Октября" стали вступать в ряды доноров. После работы они ухаживали за ранеными, писали письма их семьям, разыскивали родных, устраивали концерты самодеятельности. Многие после смен добровольно оставались в цехах, чтобы собирать для солдат подарки: вязали им носки и варежки, вышивали именные кисеты для махорки, писали письма. Имена вышивали, конечно, наугад. Но там, на фронте, такой кисет становился настоящей драгоценностью.
В свободные минуты красноармейцы писали фабричным работницам ответные письма. Одно такое письмо девушки получили от Николая Химушина, лётчика 106-го истребительного авиаполка. Вот послушайте:
Здравствуйте, дорогие товарищи – сотрудницы "Красного Октября", родные наши девчата! Когда мы на фронте открываем пачки приготовленных вами концентратов, то всегда вспоминаем о тех, кто приготовил нам такую вкусную и питательную пищу. Мы даже придумали пословицу: "Хороша каша, приготовила её московская Маша". Спасибо, девушки, за вашу заботу о фронтовиках! На днях командир полка вручил мне от вас кисет с надписью "Коле". Сказал: возьми и дай прикурить фашистам! Теперь беру его с собой в каждый боевой вылет и храню под сердцем. Верьте, недалёк тот час, когда мы разобьём фашистских оккупантов и их пособников. Мы бьём врага, без промаха разим его нашей меткой пулей!
Надо сказать, что всего за год сражений Химушин сбил 11 немецких самолётов и стал Героем Советского Союза. Посмертно. А вдохновила его на боевые подвиги в том числе и забота моих девчат.
Про работу в условиях дефицита
К декабрю 1941 года наши войска перешли в контрнаступление и погнали врага прочь от столицы. Для постоянной бесперебойной работы фронту требовалось всё больше сил, а ресурсы были на исходе. Первая военная зима выдалась на редкость холодной, а с электричеством, с топливом случались перебои.
Но я делала всё, чтобы работникам жилось хоть немного полегче. Фабричный комитет ввёл специальное питание для рабочих в заводской столовой. Прямо у меня на фабрике открыли парикмахерскую, прачечную и сапожную мастерскую: чтобы рабочие могли не отвлекаться на бытовые проблемы и решать их в двух шагах от цехов. Потом на фабрике открыли курсы по изучению военных специальностей. Подростки после рабочих смен прямо на производстве осваивали военное дело, готовясь при первой необходимости вступить в ряды Красной армии.
Технологи виртуозно справлялись с тотальным дефицитом: разработали новый вид сырья, чтобы продолжать выпуск карамели и помадных конфет без сахара. Из-за жёсткой экономии топлива придумали новую технологию изготовления холодным и полухолодным способами, таким образом цеха работали даже без топлива.
Для изготовления конфет "Фронтовые" разработали 25 различных рецептур: их всё время меняли из-за нехватки то одного, то другого вида сырья. В ход шли кокосовое масло, рожь, мёд, крупа, сахарин, лецитин, кунжут, глюкоза. Вместо дефицитного сахара в конфетную массу добавляли осахаренную муку – так получалось гораздо дешевле.
В 1942 году я перерабатывала 27 тонн какао-бобов в сутки! Производство выросло в два с половиной раза! Новых рецептов появилось аж 80 штук! В 1943 году их было уже 100, а в 1944 году – 150!
После эвакуации, в самом начале войны, у меня на фабрике остался только один формовочный аппарат. Руководство страны требовало производить всё больше плиток шоколада для фронта, а формовать их было не на чем. Тогда директор с главным технологом решили, что бойцам не нужно получать идеальные стограммовые плитки с ровной поверхностью. Главное – вкус и калории шоколада.
Сказано – сделано. Жестянщики смастерили специальные формы по два кило, реконструировали конвейер, и уже через несколько дней я начала отдавать для фронта нужное количество шоколада в больших двухкилограммовых плитках. Эти плитки отправляли на передовую и делили между бойцами: каждому солдату важен был кусочек сладкого как напоминание о доме и мирной жизни.
В 1942 году по заданию правительства фабричные технологи разработали и запустили в производство шоколад "Гвардейский". Весь запуск занял всего три дня, хотя в мирное время на это ушло бы не меньше двух месяцев! Шоколад сделали горьким, без добавок, из одного сорта какао-бобов – чтобы он бодрил, утолял голод и при этом был недорогим в производстве. "Гвардейский" сразу поступил в солдатский паёк; особенно ценили его лётчики – не одна жизнь была спасена благодаря этим небольшим плиткам энергетического шоколада.
Специально для лётчиков и подводников я выпускала секретное оружие – шоколад "Кола": он содержал шесть процентов ореха кола и действовал как бодрящий пищевой продукт. Благодаря этому шоколаду я даже смогла заработать для страны немного валюты: партии плиток "Колы" экспортировали в Англию и США.
Конечно, сладости шли не только на фронт. Несмотря на тяготы войны, я не забывала о своих главных клиентах – детях. Когда из-за дефицита сырья мне пришлось прекратить выпуск любимого маленькими покупателями шоколада "Детский" с картинками зверей на обёртках, матери писали на фабрику письма с просьбами вернуть его в продажу.
Пришлось напечатать статью в газете, где мы рассказали, что остатки шоколадок "Детский" продают только в киосках на станциях метро. Так я пыталась скрасить детям тревожное время в подземке во время вражеских налётов. Метро в военное время часто использовали как бомбоубежище, и вот во время налётов под землёй дети могли хоть немного утешиться плиткой шоколада с зебрами, верблюдами, львами и тиграми на обёртках. Ребятишки собирали из таких обёрток коллекции – меняли их на стреляные гильзы и другие детские сокровища.
Кроме того, в разгар войны на фабрике придумали оригинальные сладости для ребятишек. Например, делали "шоколадные бомбы с сюрпризом" – полые шарики из шоколада с маленькой игрушкой внутри. Эти сладкие "бомбочки" стали прообразом знаменитых киндер-сюрпризов. Были и конфеты "Шоколад-игрушка": под обёрткой вкладыш с картинкой бумажной куклы, набором вырезной одежды и весёлым стишком. Ребёнок мог вырезать фигурку и "одевать" её, получая вместе с лакомством ещё и игру.
В канун 1945 года работники фабрики собрали больше трёхсот тысяч сладких подарочных наборов для московских ребят – эти наборы вручали на ёлках и в школах, радуя малышей конфетами даже в тяжёлое время войны.
Впрочем, совсем скоро меня переориентировали и для прямых фронтовых нужд. В цехах, где ещё недавно плавили какао, начали производить пламегасители для самолётов. Эти устройства, столь новые для моих стен, были жизненно важны для советской авиации: они снижали видимость выхлопов двигателей, делая самолёты менее уязвимыми для вражеских зениток.
6-й цех выпускал маскирующие дымы для создания дымовой завесы, сигнальные шашки. Механическая мастерская изготавливала спецдетали для фронта: 80–90 деталей в смену. Представьте: в одном цеху варят шоколад для раненых в госпиталях, а в соседнем собирают детали для боевых машин. Так сладкое царство мобилизовалось на борьбу с врагом.
Про героев-фронтовиков
Все военные годы продолжала выходить фабричная газета "Наша правда". На её страницах печатали не только новости фабрики, но и письма солдат к нашим работницам, весточки от сотрудников, ушедших на фронт.
А таких было немало: представители, казалось бы, самой мирной, сладкой профессии били фашистов под Москвой и Ленинградом, в Сталинграде и Курске. Один из бывших слесарей карамельного цеха Юрий Гордеев пришёл ко мне работать в 1940 году пятнадцатилетним парнем, в 1941 году зачислился в стройбат, а затем попал в действующую армию. Освобождал от фашистских оккупантов наши города и сёла, был тяжело ранен. Но выжил и вернулся ко мне после войны.
Рабочий Василий Золотарёв отличился в боях в Сталинграде: во главе группы солдат он вбежал в подвал кирпичного завода, где сидели фашистские связисты. Он забросал врагов гранатами, нарушив их систему коммуникации. В 1944 году Василий уже командовал танковым взводом на Прибалтийском фронте. Его танк попал во вражеское окружение, но выстоял под обстрелом нацистов до прихода подкрепления. За мужество Золотарёв получил два ордена Красной Звезды и медаль "За оборону Сталинграда".
Фронтовые дороги уводили солдат всё дальше от дома, от Москвы. И там, на войне, они получали весточки с родной фабрики и сами писали в ответ. Вот одно из писем, которое было опубликовано в газете "Наша правда". Его написал бывший слесарь шоколадного цеха Виктор Бугров:
Спешу сообщить, что учусь на зенитчика, чтобы уничтожать вражеских стервятников на подступах к родной Москве. Дорогие товарищи, пишу это письмо, охваченный большой радостью. Сегодня у нас были зачёты и сдал на отлично, за что мне была объявлена благодарность командования. Горю единым желанием – скорее попасть на передовую линию фронта, чтобы отстоять родную Москву. Опасность, нависшая над нашей Родиной, над нашей столицей, сейчас исключительно велика. Вот почему не только я, но и все бойцы нашего отделения стремятся досрочно закончить боевую подготовку и занять своё место у зениток. Уверяю вас, дорогие товарищи комсомольцы, что вам не придётся краснеть за Витьку Бугрова. Отдам все свои силы, а если потребуется, и жизнь за нашу родную страну.
Про визит леди Черчилль
К весне 1945 года все понимали – победа совсем близко! Работницы каждый день с замиранием сердца слушали радиосводки о новых освобождённых городах. Советские солдаты, освобождая страны Восточной Европы, победно шли к Берлину.
В апреле этого же года ко мне с визитом приехала супруга Уинстона Черчилля, Клементина. Во время войны она являлась президентом Фонда помощи России Красного Креста. Этот фонд помогал Советскому Союзу медикаментами, оборудованием для госпиталей, питанием. С участием леди Черчилль фонд собрал для нашей страны больше восьми миллионов фунтов стерлингов.
У меня на фабрике госпожу Черчилль угощали лучшей продукцией, а потом внезапно вручили ей… бомбу! Шоколадную. С сюрпризом внутри. Леди Клементина не растерялась, открыла сферу из шоколада, достала маленький подарок – брошь – и тут же приколола её к своему жакету.
Много лет спустя она подробно описала этот эпизод в книге "Мой визит в Россию". Леди Черчилль описала, как среди множества даров от советских людей ей особенно запомнилась весёлая "бомба" из шоколада, врученная в Москве. Этот дружеский жест от простых рабочих показал, по её словам, душу советского народа: умение даже на войне думать о детях, о сладостях и о маленьких радостях жизни.
Вплоть до самой Победы я продолжала трудиться в три смены. Для многих истощённых, измученных войной подростков работа у меня стала буквально спасением. Взять, к примеру, работницу карамельного цеха Машу Кочанову. Она устроилась ко мне в 1944 году – приехала в Москву из деревни, чтобы избавить мать от лишнего рта. Узнала, что на фабрике нужны работники, и в начале мая пришла трудиться в цех. Ей тогда было 14 лет.
Работа на фабрике была тяжёлая, трудились круглосуточно по 8 часов без перерыва. На фабрике работали практически одни девочки-подростки. В карамельном цеху бригадиром была единственная среди нас пожилая женщина. Иногда приходилось спать прямо на рабочем месте, чтобы снова приступить к фасовке, а конфеты фасовали вручную – болели руки, ныла спина, слипались глаза от недосыпа, но мысль, что сладости предназначались солдатам на фронтах, давала силу.
Военное время – голодное время, но война войной, а молоденьким девчонкам, как и любому ребёнку, хотелось сладкого, и, надо сказать, начальство фабрики разрешало есть конфеты, понимая, что подростки полуголодные, но выносить было категорически запрещено, наказывали по всей строгости военного времени вплоть до увольнения.
Счастливая новость об окончании войны застала Машу на рабочем месте.
Помню, по громкоговорителю Левитан объявил о победе Красной армии над фашистами. В честь этого события всем разрешили прекратить работу на несколько часов. Рабочие ликовали – смеялись, пели песни, кричали от радости и плакали. Не верилось, что мы все дожили до этого дня.
После войны Мария Кочанова проработала у меня больше 25 лет, не раз становилась ударницей социалистического труда. Получила звание труженицы тыла, несколько медалей.
Ну а я за свои заслуги за всю войну семь раз получала переходящее Почётное Знамя Государственного комитета обороны. В 1946 году это знамя торжественно передали мне на вечное хранение.
Про жизнь после войны
24 июня 1945 года работники снова смотрели с моих крыш парад на Красной площади. Но то был уже Парад Победы!
После войны в цехах опять запахло ванилью и какао, конвейеры заработали в полную мощность, и я вернулась к главному своему делу – производству сладостей. Теперь я знала, что произвожу не просто шоколад, а символ мирной жизни, которую мы все ждали так долго.
В 60-е я стала лабораторией новых вкусов. Технологи разработали легендарную "Алёнку" – шоколад, доступный для каждого советского гражданина. Румяная голубоглазая девочка в платке с обёртки этой шоколадки стала одним из символов нашей страны во всём мире.
Скоро моё производство стало настолько масштабным, что его пришлось перенести за пределы Болотного острова. А исторические здания получили новую жизнь.
Сегодня старинные кирпичные корпуса стали домом для галерей, кафе, студий и модных баров. Но я верю, что дух места остался прежним.
До сих пор каждый мой уголок рассказывает историю – от сладких мечтаний моего создателя Эйнема до героизма работников в годы войны. Так что в следующий раз, когда будете гулять среди кирпичных цехов, прислушайтесь – и их стены расскажут эти истории и вам.
Это была история кондитерской фабрики "Красный Октябрь". Её голосом стала певица, телерадиоведущая, актриса дубляжа и озвучивания Нона Трояновская. Ещё больше непридуманных историй знаменитых столичных зданий слушайте в подкасте "Голоса московских зданий" Департамента культурного наследия города Москвы.